«Адмиралъ»

Посмотрела «эпическое, с твёрдымъ знакомъ, кино». Ну, типа все про него пишут — надо посмотреть. Если кто не читал отзывов (и правильно делал, кстати), рассказываю их краткое содержание (они, как на подбор, почти единодушны): матчасть провалена, но главное не это, главное — чувства и мораль, а чувства с моралью там такие, что все плачутъ и рыдаютъ и всё как есть прощаютъ.

Что касается чувств с моралью, то у меня с ними отдельный кордебалет: во-первых, по ходу собственного сочинительства мне от них, как ни вертись, не отвертеться, а во-вторых, у меня один из главных героев как бы тоже не хрен с бугра, а как бы тоже адмирал и тоже любит замужнюю женщину, да ещё и на фоне государственного переворота. Ну, то есть к изображению чувств с моралью у меня в данном случае интерес был чисто шкурный. Так что я, хоть и имею иррациональное недоверие к современному отечественному кинематографу, а всё ж решила: надо.

Сказано — сделано.

Значит, про чувства и мораль.

Если говорить сугубо о чувствах и морали, не касаясь качества фильма в целом (а в целом это, как у нас в последнее время и водится, даже не фильм, а вообще не пойми чего, поэтому касаться его мы не будем), то история, рассказанная нам, — это иллюстрация человеческой подлости. Это история о том, как люди с лёгкостью нарушают все клятвы — от обетов до простых обещаний, — без малейшего стеснения и даже как будто с радостью. Всё бы ничего, таких историй масса, но съёмочная группа, увы, так и не поняла, что же именно снимала: женатый, воспитывающий сына Колчак, замужняя Тимирёва, помазанный на царство Николай II — все они отрекаются от своих клятв (не переставая, между прочим, каждые десять минут поминать бога где надо и где не надо), но режиссёр и сценарист нам говорят, что это есть гуд, амор, высокий пафос и ваще трагедь.

Тут для начала я, наверное, должна пояснить свою позицию, особенно тем, кто существенно младше. Я не считаю, что любить женатого мужчину или замужнюю женщину — это табу. Это не может быть табу, потому что сердцу не прикажешь, а обстоятельства складываются порой совсем не так, как хочется сердцу. Но в остальном люди над собою властны вполне и безусловно. Исходя из этого, я полагаю равно недопустимым как изменять человеку, с которым живёшь, так и жить с человеком, которого не любишь.

Можно возразить, что это позиция, так сказать, нормальная, но у нас-то как бы фильмъ, и в нём как бы исторический фактъ — церковный бракъ. Против фактов, конечно, не попрёшь, и поэтому я охотно верю, что Колчак с Тимирёвой попали в вилку, из которой у них не было вполне этичного выхода: с одной стороны, они были связаны весьма серьёзными клятвами, действие которых продолжается, «пока смерть не разлучит» супругов (клятвами не только хранить верность, напоминаю, но так же и делить с обвенчанным его судьбу), а с другой — супругов своих не любили. То есть тут куда ни кинь — всюду клин. Я понимаю так же, что в то время на любовь смотрели несколько иначе, чем сейчас, и принципом «Стерпится — слюбится» руководствовались нешутейно. Тёмные люди, дикие нравы, все дела.

Но при этом я понимаю и кое-что другое: да, люди тёмные, да, нравы дикие, однако же церковный брак к тому времени давно уже стал чистой формальностью, практиковавшейся сугубо за неимением брака светского, и развод опять-таки давно существовал и даже был банален. И это, извините, тоже исторический фактъ. Поэтому снизить градус аморальности Колчак и Тимирёва, уж коль скоро у них случился вот такой глобальный ералаш, что прям ваще, вполне себе могли. Более того, жена Колчака сама предлагала адмиралу разойтись, причём аж в начале фильма. Согласитесь, на таком фоне драматизм ситуации резко снижается, и вопрос оказывается конкретней некуда: что ответил жене «эпический, с твёрдымъ знакомъ», Колчакъ?

Ну, кто смотрел, те знают. Для тех, кто не смотрел: он пообещал жене, что не бросит её и что у них всё будет в порядке. Сопоставив это обещание с дальнейшими действиями Колчака, я поняла, отчего у нас на флоте исторический дурдом и бардак: если понимать порядок в том же смысле, что и пресловутый одмерал, ничего другого не может быть по определению.

Это, однако, было не самое интересное. Интереснее всего в этом фильме получилось с гадами, которые большевики. Да, они в фильме гады, и это понятно, ибо такова конъюнктура. Но почему-то из всех персонажей верность супружеской клятве хранит один только муж героини, который собственно Тимирёв и который после революции соглашается служить гадам-большевикам. И гаду же большевику принадлежит единственная стоящая реплика: «Сколько же у вас жён?» Для тех, кто не смотрел: уходя на расстрел, Колчак просит «проститься с женой, Анной Васильевной Тимирёвой» (которая сидит в соседней камере), а непосредственно перед расстрелом опять-таки просит передать весточку уже законной «жене, в Париж». Вот тут гад-большевик и ухмыляется ехидно и спрашивает насчёт количества жён, после чего начинает нереально выигрышно смотреться на фоне адмирала с четырьмя сиськами твёрдымъ знакомъ.

На том, собственно, чувства и кончаются.

В этом смысле очень любопытно сравнить изложенную историю с другой, куда более знаменитой, а именно с историей любви адмирала Нельсона и леди Гамильтон. Ну, сравнивать Лизу Боярскую с Вивьен Ли мы как бы не будем, потому что, сами понимаете, штакетник с клипером сравнивать нельзя, они для разных целей существуют, хоть и плавучи оба. Аналогичным же образом пощадим и Хабенского. Будем сравнивать истории в том виде, в каком они нам рассказаны в фильмах (не знаю, насколько они соответствовали реальным, со свечкой не стояла, поэтому ограничимся рассказанными).

Напоминаю, что было, по легенде, у Нельсона. У Нельсона была жена, а у Эммы Гамильтон был муж. И всё было почти так же, как у Колчака с Тимирёвой: долгие годы они жили от одного краткого свидания до другого, пока, наконец, эта ненормальная ситуация не завершилась разрывом отношений с законными супругами и скандальным гражданским браком — фактически, открытым адюльтером. Потом он погиб, а она, соответственно, увы.

Казалось бы, никакой разницы. Тем не менее, разница есть: между историей Нельсона и Гамильтон и историей Колчака и Тимирёвой лежат ровно сто лет — весь XIX век, открывший людям целую кучу возможностей, в том числе и возможность строить отношения по «желанию благому и непринужденному» не только де-юре, но так же и де-факто. И поэтому когда Нельсон, не получив от жены согласия на развод, стал демонстративно возвращаться из походов к Эмме, — это был вызов общественной морали, принуждавшей человека к аморальности. Фактически, Европа сегодня может жить по совести в том числе и благодаря Нельсону и его подруге.

А вот когда Колчак, имея почти открытое разрешение жены на развод, говорил одно, а делал другое — это уже были тупые, как валенок, конформизм и пошлость.

На этом, дорогие граждане, заканчивается до кучи и мораль.

Право, впору задаться вопросом, отчего же в действительности плачутъ и рыдаютъ благодарные зрители. Ибо если говорить о фильме в целом, то рыдать там можно только над бездарной растратой бюджета, остальное и сопли не стоит. А если вести речь отдельно о чувствах и морали, то… пожалуй, остаётся восплакать лишь о самих зрителях. До какой же степени должны быть невежественны чувства и невоспитан вкус, чтоб можно было принять дешёвку за трагедию?