Ещё один буфет на сцене

Думаю, что раньше или позже это поставят. И это, разумеется, будет аншлаг. И это же будет самым закономерным и самым печальным финалом истории о Сирано де Бержераке.

Знаете, почему?

Потому что ростановский «Сирано де Бержерак» оставляет простор (да что там простор! целую вселенную) для трактовок и осмысления, на каковом просторе вариант, предложенный Шимуном Врочеком, — лишь один из миллионов возможных. Но вот он уже, этот вариант, в свою очередь — ничего не оставляет. Тем не менее, он многократно привлекательней ростановского, потому что нынче любят «чтоб кровища», чтоб всё как бы типа неоднозначно, но в то же время без разночтений, и чтоб герой мужественно игрался в самолётики, пока у него болит рука.

Кстати, рука — это обязательно. Ни в коем случае не отбитые в драке яйца, это может опошлить пафос. Не нога — боже упаси! — ногу невозможно «баюкать». К тому же ногой нельзя взять самолётик, будь она даже здорова. Не шишка на лбу, не свёрнутая набок челюсть и не выбитые зубы (ладно, выбитые, но не передние!). Потому что морда должна быть разбита, конечно же, декадансно, но при этом эстетично. И уж тем более не жопа с отбитым копчиком, потому что жопа — это даже пошлее, чем яйца.

Я правильно говорю, пан Шимун?

Вот он, весь ваш «дискомфорт» и вся «намеренная грубость».

В принципе, этого достаточно. Тем не менее, я позволю себе пройтись по некоторым другим частностям.

Гасконцы будут в коричневых кожаных куртках, как авиаторы Первой Мировой войны. Круглые очки, белые шелковые шарфы. То была первая абсолютно не романтическая война. Мины, пулеметы, отравляющие газы, вши, трупы на колючей проволоке. И только по-настоящему сильный человек мог остаться романтиком в такой обстановке.

Я извиняюсь, Сирано будет бороться со вшами и вычёсывать гнид? А блевать на близлежащий труп, надышавшись отравляющих газов, и гадить (по той же причине) в штаны, он тоже будет? Если нет, зачем тогда весь этот антураж? Если да, то как уважаемый постановщик представляет себе этот перформанс на сцене?

Представление в Бургундском отеле. Дуэль Сирано и виконта. «Я вас убью в конце посылки». Насмешливость, почти условность, игривость до определенного момента – а затем следует страшная молниеносная расправа. Сирано – шут, фанфарон, самоуверенный и нелепый на первый взгляд – и ужасающе эффективный убийца.
Настоящее убийство.
Всплеск крови. Сделать слегка гротескный выплеск крови из виконта – багровой крови, почти черной. Чтобы капли попали на белый шарф и на лицо Сирано.

Уважаемый постановщик, вам будет отчаянно мешать монолог «Я попаду в конце посылки» (даже в варианте «Я вас убью в конце посылки»). Во-первых, он вносит дисбилив, ибо слишком изящен. Изящество лишает шута и фанфарона столь необходимой ему нелепости. Но это ещё полбеды. Беда в том, что этот монолог произносит человек, который не намерен убивать Вальвера, а стремится лишь преподать тому урок.

Рацпредложение. Балладу выкинуть, она тут ни к чему. Пусть Сирано зачтёт инструкцию по рукопашному бою, предварительно пообещав убить противника в конце последнего абзаца. Способ убийства продумать тщательней. Мне кажется, что Сирано должен перерезать Вальверу горло, это усилит впечатление хищника.

В детстве Сирано был маленьким и слабым. Да еще с огромным носом. Гигантским просто носом! Наверное, он легко плакал. Чувствительный. Эмоциональный. И – не очень храбрый.
Робкий, боится всего, вздрагивает от любого шороха. Идеальный объект для издевательств.
И, конечно, над ним издевались.

Это непременно дать флешбэком. Одноногая собачка, как известно, рулит, а читатель и зритель, как известно, любят подглядывать в замочную скважину. Крупным планом — маленький Сирано, которого закидывают комьями грязи сверстники. Дело происходит поздней осенью на школьном дворе. После этого — уже дома — мать отчитывает его за грязную и порванную одежду. Отец насмехается над ним и называет его трусом. Можно ещё ввести сцену в физкультурной раздевалке: двое пацанов покрепче держат Сирано, а третий подходит с хуем наголо, чтобы посмотреть, что длиннее: его хуй или нос Сирано. Нос оказывается длиннее. Потом по классу, разумеется, ползут слухи, девчонки показывают пальцем на Сирано и хихикают в кулачки, перешёптываясь.

Зритель от восторга абасцыццо, гарантирую.

А самое главное, это будет в строгом соответствии с замыслом постановщика: «никакой сценической условности».

Финал 4-го действия – Сирано действует как самурай. Движение с клинком – простое, гармоничное, ничего лишнего, остановка. Сирано замирает в стойке с опущенным мечом (с мясницким ножом, конечно. Но по тому, как он его держит и как двигается – это уже самурайский меч) Испанцы застыли – и вдруг опадают, как листья. Он убил их одним взмахом меча. Эта драка – в контрапункт с битвой у Нельской башни – Сирано здесь спокоен и готов к смерти. Он все потерял. Любовь, друга, своих обожаемых гасконцев.
Обреченность.
Герой должен сражаться с Роком, иначе какой же он герой?

Мало соплей, пан Шимун, очень мало. Не вижу глаз Сирано крупным планом, а они должны быть. В них, естественно, не должно быть ничего.

нож в спине – что-то, наглядное до смешного

Ну, разумеется, нож в спине. Согласитесь, бревном по башке изгадило бы пафос. Хотя убийца Сирано, согласно Ростану, был несколько иного мнения о пафосе, чем уважаемый постановщик.

Ну, и так далее. В принципе, продолжать я могла бы ровно столько, сколько длится текст предложенного «сценического решения», там практически каждая фраза — чистый бриллиант. Но мне, честно говоря, очень скучно, поэтому, чтобы придать спектаклю завершённость, я сделаю последнее предложение — очень концептуальное. Пан Шимун, назовите свою постановку «Сирано Бержерак» — без этой неуместной отсылки к дворянскому сословию. Живём мы всё-таки в эпоху либерализма, и к народу надо быть как можно ближе.

Кроме того, я уверена, вы достаточно одарённы, чтобы написать собственный текст пьесы. Не надо марать имя Ростана этой пошлятиной, ладно? Даже Шекспир, уж на что был гений, а всё ж, переписывая и перекраивая чужие новеллы, подписывался собственным именем. Берите пример с великих. Это, во всяком случае, позволит многим честным людям уважать вас если не как писателя и режиссёра, то хотя бы как человека.

Cyrano

Читать дальше...

Свернуть

Не всё то зеркало, что отсвечивает

Я извиняюсь, это вот это вот сенсация, штоле?

То есть эта, простите за прямоту, осетрина третьей свежести, и есть сенсация?

Да, я помню, что не стоит высказываться о незаконченных произведениях, но в данном случае уже могу констатировать пошлятину едва ли не в каждом абзаце, а потому и не считаю нужным дожидаться конца. Конец её только умножит. Это даже «в наше среднее время» пошлятина, а вне времени — такой, простигосподи, отстой, что мне стыдно за человека, который это порекомендовал.

По пунктам.

1. Вся эта «великорось» (кавычки не означают цитату из текста, в тексте по-другому, но я его уже закрыла, а открывать по новой не имею охоты) со всеми прилагающимися атрибутами — лексикой, стилистикой и даже статистикой под неизменным типаироничным соусом в обрамлении типаантиутопии. Ахуенно свежо, ога.

То же самое касается подтекста о нынешней деградации языка и общества в целом. Об этом только ленивый не писал и только, наверное, на заборе. Да и сама изображённая деградация представляется скорее пародией на страхи перед деградацией, чем на нынешнее общество. Вот только я не верю, что это пародия на страхи, потому, во-первых, что градус страха недостаточен для издёвки, а во-вторых, что для пародии сама издёвка слишком картонна. Я вообще ни разу не улыбнулась, пока читала.

Только не надо мне говорить, что об этом-де не пишут в современной художественной литературе. Пишут или не пишут, я не знаю, ибо не в теме, поскольку читаю классику да лытдыбры в ЖЖ. Об этом говорят. Этого довольно.

2. Вся эта виртуальная кровавая гэбня под «верославным» маслом с головой выдаёт людей, которые никогда в жизни не сталкивались ни с какой гэбнёй, а менее всего — с настоящей. Констатация: люди не знают, о чём пишут. Максимум, что с ними случалось в жизни, — это драки с гопниками, служба в советской или российской армии да проблемы с изданием книг. Оптимум, повторяю. Не исключено, что всё ещё более запущенно. Как следствие: тема авторам неведома, и поэтому всё, чем они могут оперировать, развивая её, — это набор штампов и позднеинтеллигентного представления о тоталитарном государстве. С действительностью (в том числе и возможной) не имеет ничего общего.

3. Всё это сочетавание «благое, непринужденное» веры с технологией (равно как и философское обоснование оного), старо даже не как мир, а как просто хуй. Если вы знаете что-нибудь древнее хуя, напишите, пожалуйста, я исправлю сравнительный оборот. Нет, слово не предлагать, потому что у слова, помимо звучания, было значение.

4. Все эти иноки-кадеты, эрпецемуслим-десантники и прочая подобная пурга тоннами валяются по общему информационному контексту. Оттого, что они валяются в положительном смысле, а авторы решили преподнести их в отрицательном, не меняется ничего, потому что и в том, и в другом случае мы имеем только и исключительно тонны штампов. Если это сенсация, то пописи Лукьяненки — просто беспесды шедевры. Они хотя бы про типа здесьисейчас, а не про то, чего никогда не было и не будет даже гипотетически (насчёт не было и не будет см. п. 2).

5. Язык-то где, в конце концов? Письмена сии стольки серы, что, пока десница овамо по клавишам перстами помавает, шуйца семо вежды тереть заёбывается. Не, я понимаю: что в интернет поперёд печати попало, то, считай, ещё десять лет переписываться будет. Но называть это говно сенсацией — это ж сколько выпить-то надо?

6. Напоминаю, однако же, что выложены всего-то пролог и первая глава первой части, но я, так, примерно уже представляю, о чём пойдёт речь дальше.

Что касается доблестного главгера, то оный либо так и Останется В Неведении (с вариациями, вестимо: от Обретения Великой Любви до Падения в Лохи — пространство для выбора практически безгранично), либо Прозреет. А может, и Прозрит — в зависимости от. И тогда ему Откроется. И он всех Замочит. Или все Замочат его. Хотя, разумеется, не исключён Открытый Финал, когда сей умозрительный главгер Встанет На Перепутье и Со Значением Посмотрит В Даль. В принципе, не исключаю так же варианта, при котором главгер будет просто действовать и всё — безо всякого Значения. Сразу скажу, это в данном случае был бы наилучший сценарий, но что-то мне подсказывает, чтоб я рассталась с иллюзиями.

Товарищ Карен с фамилией на букву «Ш» выдаст в конечном счёте (по пьяной лавке, а может, и в пароксизме аффекта) что-нибудь этакое о Горнем мире, что Повергнет (а может, даже Низвергнет) этот мир в поток очередного кухонного разглагольствования, что, возможно, даже повлечёт за собой Прозрение главгера. Если он ничего не выдаст, а так и будет всю дорогу петь оному миру дифирамбы, это будет нереально прекрасный вариант, я на него не рассчитываю.

«Очень свежая концовочка»: предъявленный мир окажется неимоверно замечателен во многих отношениях, то есть в финале читатель вынужден будет признать, что он ошибался в своей мгновенной оценке мира как типа антиутопического. Если авторы заставят читателей поверить в то, что их мир и вправду замечателен, я возьму обратно слова о том, что произведение — отстой и пошлятина. Проблема только в том, что это практически невыполнимая задача, потому что для начала читателя надо будет убедить в реальности хотя бы гипотетического существования такого мира, а отсюда см. п. 2: он уже нереален, даже в гипотезе.

Вывод: деццкое (не путать с детским) чтиво от 16 до бесконечности — беззубое и унылое, каких вагон на полках в магазинах. Тот факт, что муслим-эрпеце и типа русский дух в этом чтиве не соответствуют последней договорённости ВПЗРов, сути, повторяю, не меняет. Что пеньком об сову, что совой об пенёк.

Возникает закономерный вопрос: какого хрена я тут распинаюсь об этом чтиве? Ответ вполне логичен: я потратила на него некоторое количество времени, которое могло быть потрачено на куда более содержательные вещи. По этому поводу я страшно зла.

Ну, и плюс к тому лишний раз убедилась, что тот, кто более прочих рассуждает о чужом потенциале, в действительности смекает в вопросах потенциала даже не через раз на второй, а через девять на десятый — только в самых очевидных случаях. Это уже просто для себя, заметка на полях.

Читать дальше...

Свернуть

«Herr Mannelig»: почему разбежались эльфы

Тема нашей сегодняшней беседы — старинная шведская баллада «Herr Mannelig». В разных вариациях на разных языках она выложена в ЖЖ и в ли.ру (за ссылки спасибо Холмогоровой). Воспроизвожу сюжет баллады кратко и прозаически.

Garmarna. Herr Mannelig

Однажды ранним утром горный тролль женского полу обратился к рыцарю Маннелигу с предложением руки и сердца. В комплекте с рукой и сердцем рыцарю в четырёх строфах предлагались так же (согласно английскому тексту, ибо по-шведски я, увы, ни бельмеса, а по-русски с рыцарем, как я поняла, говорят переводчики, а не тролль): дюжина лошадок на вольном выпасе в районе тенистого луга; дюжина хайтековских мельниц (жернова — отборная латунь, колёса — чистое серебро, страховка); позолоченный меч с гарантией, а также рубашка — новая, понтовая, реглан, чистый шёлк и к тому же сделанная с применением нанотехнологий. Рыцарь тролля вежливо выслушал и ответил в том смысле, что его всё устраивает, но не хватает самой малости: тролль не баба, и родня ему черти. Троль, соответственно, очень огорчился. Конец баллады.

Тут у меня мысль раздваивается, потому что этот сюжет выплыл в моей ленте за последние пару недель дважды. Первый раз — вот тут, в виде осмысления «Русалочки» Андерсена. «Русалочку» я в детстве ниасилила, потому что вообще Андерсена ниасиливала, как ни старалась, и, за вычетом «Снежной королевы», которая, по-моему, шедевр, из его наследия не помню ни хрена. Очень христианский сказочник, наверное. Ну, да не суть.

Суть в тенденциях: когда разных (и часто даже не знакомых друг с другом) людей начинают волновать одни и те же темы, это «ж-ж-ж» никогда не бывает спроста. Подобные вещи всегда служат идентификатором социального заказа.

И вот тут уместно задаться вопросом, что заказывается в данном случае?

Это первое ответвление мысли, и над поставленным вопросом вы можете подумать самостоятельно.

Второе ответвление — это трактовка сюжета на русском языке. Давайте посмотрим, как разные переводчики передают момент встречи тролля с рыцарем и начало речи тролля.

Степан Печкин

«…Рыцаря поймала троллиха с гор
И такие завела речи:

Маннелиг, Герр Маннелиг, женись на мне!..»

Елена Ханпира

«…Принцесса горных троллей грузно выбралась на свет,
Ее голос глух был и вкрадчив:

- Сэр Маннелиг, сэр Маннелиг,
Не женишься ль на мне…»

Группа «ЧУР» (точное авторство перевода пока не знаю)

«…Раздался девы-тролля тихий нежный глас
Сладко рыцарю так говоривший

Герр Маннелиг, Герр Маннелиг, супругом будь моим…»

Наталья Холмогорова

«…Троллиха к рыцарю в спальню вошла
И замерла у постели.

- Герр Маннелиг, герр Маннелиг,
Женись на мне, женись на мне!..»

Что мы с изумлением тут видим? Во-первых, место встречи: непонятно, где происходит действие. Мы и впрямь не знаем этого. Во всяком случае, английский вариант, с которого, я уверена, делалось как минимум большинство наших переводов, о месте встрече ничего не сообщает, там говорится просто:

«…The mountain troll proposed to the fair squire
She had a false deceitful tongue

Sir Mannelig, Sir Mannelig won't you marry me…»

То есть «горный тролль обратился к рыцарю с предложением руки и сердца и начал обольщать его следующими коварными речами: “Товарищ Маннелиг, а чтоб тебе на мне не жениться?..”»

И вот тут мы натыкаемся на вторую интересную особенность текста. Тролль безо всякого «превед», «извините, пожалуйста» и даже «здравствуйте, я — тролль» предлагает какому-то Маннелигу (кстати, откуда тролль знает, как этого рыцаря звать?) стать его (фсмысле, тролля) мужем. Ну, представляете себе ситуацию, да? Спите вы, предположим, сладко или идёте, там, куда-нибудь по лесу, а тут — раз! — тролль: «Мужик, тебе жениться на мне не впадлу?» Странновастая ситуация, прямо скажем. Особенно с учётом того, что нам о месте действия, повторяю, ничего не сообщается.

И знаете, что я в связи со всем этим думаю? Я думаю, что этот мужик (фсмысле, рыцарь) уже… э… выражаясь по-холмогоровски, разделил с этим троллем ложе. Причём много за то, что неоднократно.

И ложе делили они, кстати, в доме этого рыцаря или же на нейтральной территории, на что имеется вполне чёткое указание в английском тексте: «The mountain troll ran out the door» (это уже после того, как рыцарь послал его в пешее эротическое путешествие). С какой бы, спрашивается, стати, троллю выбегать за дверь, если дело происходит в его собственном логове, верно? То есть картина получается следующая. Рыцарь — соблазнённый сам или соблазнивший, не важно, — переспал с троллем, после чего тролль наутро, когда запели птички… Кстати, он, не чета нынешним бабам, даже не стал взывать к порядочности рыцаря, а просто сделал деловое предложение и потребовал внятного ответа: да или нет. Рыцарь тоже лукавить не стал: типа, нафиг ты мне сдался, нежить? Мол, вроде того, что ебля еблей, а тапки врозь. На том и распрощались, не держа друг на друга зла.

Мне кажется, что древние понимали эту песню именно в том смысле, что плотская связь человека с нежитью неизбежно ограничивается блудом. А какую ещё мораль можно извлечь из этой басни? Не продавай христианскую душу за злато? Но тролль и не требует душу, он хочет всего-навсего посвящения, узаконения, превращения блуда в таинство. К тому же нигде в Новом Завете не говорится, что брак с нехристианином запрещён. Наоборот, история христианства на том и строилась, что мужья и жёны обращали своих языческих супругов в веру. Так что, с точки зрения мессианства и сохранения души рыцаря, предложение тролля выглядело вполне приемлемо.

И речь тут поэтому идёт именно о физических (не моральных!) границах допустимого в отношении с нечистью: ебля — возможна, хоть и порицается; брак — уже невозможен, даже если хорош с моральной точки зрения. Невозможен не потому что священник не повенчает (попы — те ещё фокусники), а потому что таинство не будет иметь силы.

Не торжество христианской веры, а параграф новозаветного закона — вот что в этой песне содержится. Язычникам в доступной им форме объясняли, что их связь с горными, лесными и прочими духами отныне несчитова и силы не имеет. И баллада поэтому не о правильности поступка рыцаря, а о новом статусе, условно говоря, эльфов.

Кстати, тут мы наблюдаем ещё одну культурную особенность, а именно совмещение христианских и языческих положений: предъявленный нам вариант христианства не отрицает языческие сущности, не утверждает, что тролли — сказка, а всего лишь обозначает их место в картине мироздания. Так тролль получает «должность» беса со всеми вытекающими последствиями.

Читать дальше...

Свернуть