30 января 2007

Осмысление непостижимого vs. рациональное постижение

Для мифологического сознания нет парадоксов, поскольку способность строить силлогизмы есть свойство сознания рационального. Если кого-то не устраивает приведённый ранее пример с современными мифологемами («настоящего мужика» и «лоха»), я приведу пример иной.

Представьте, что вы спите и вам снится сон. Вы видите во сне человека, которого опознаёте как своего знакомого. Однако в следующую секунду этот знакомый превращается в совершенно незнакомое лицо, а порой даже и меняет пол. Иногда он видится вам одновременно и как знакомый, и как незнакомый и может при этом периодически обнаруживать более или менее отчётливо тот или иной аспект своей многоликости, но во сне вы совершенно не смущаетесь этим обстоятельством, потому что заняты совсем другими вещами.

У. Эко в романе «Имя розы» приводит яркий пример подобного сновидения: «Во главе этой ватаги возвышался Сидящий на престоле, и это был Пресвятый наш Господь, но в то же самое время и Адам…» Герой романа не задаётся вопросом о том, как один и тот же персонаж может представать во сне одновременно и тем, и другим, и даже не пытается философствовать на эту тему, а уверенно пускается в описание одежды «Сидящего» 1.

Это нормальный подход ко всему мифологическому вообще. Аналогичным путём в христианстве укоренён образ единого в трёх лицах бога. Это совершенно непостижимо, но христиане прекрасно справляются с осмыслением этого образа2 на протяжении многих и многих веков и даже пытаются запечатлевать его в красках. Иногда — хотите верьте, хотите нет — такие попытки приводят к созданию настоящих шедевров. Такова, к примеру, «Троица» Андрея Рублёва, но эта икона настолько общеизвестна, что я хочу дополнительно проиллюстрировать свою мысль фресками Феофана Грека и Мазаччо, а также картиной «Святая Троица» Эль Греко.


Андрей Рублёв. Троица.
Государственная Третьяковская галерея.
Москва
Феофан Грек. Троица Ветхозаветная.
Фреска церкви Спаса Преображения.
Новгород

Мазаччо. Троица.
Фреска церкви Санта-Мария Новелло.
Флоренция
Эль Греко. Святая Троица.
Музей Прадо.
Мадрид


Непостижимую для рационального сознания триединую сущность нередко символизируют трилистник или изображение трёх сплетённых фигур (к примеру, колец или рыб).


Трилистники и пентакль (совокупный символ Троицы и ещё одного парадокса христианской мифологии — двойственной природы Христа).
Витраж собора св. Витта. Прага3.


Ещё пример (тоже из христианства) — образ божественного младенца, которым вдохновлялись художники различных эпох. Иисус, ещё не принявший распятия, но мистическим образом, по факту своей одновременно и будущей и уже состоявшейся жертвы, искупивший грехи мира, был предметом медитативной работы многих живописцев, поэтов, подвижников. Ближайший и самый знаменитый на сегодняшний день пример такого подвижника являет собою Тереза из Лизьё, известная в католическом мире как святая Тереза Младенца Иисуса и Святого Лика.


Витраж собора Богоматери. Шартр.


Всё это невозможно представить рациональным образом и невозможно объяснить, точно так же, как невозможно и корректно описать4. Это нужно просто принимать как данность: в мифологическом мире непринуждённо существует то, что мы склонны называть парадоксами, — и понимать, что сознанию верующего чужды рациональные объяснения, оно тяготеет к чудесному, невозможному, неописуемому (оттого-то вера и называется верой).

Таким образом, мы можем строить любые гипотезы, рационально совмещающие в одном лице Тора Высшего и Тора-аса, мы можем даже выбрать ту, которая окажется для нас наиболее привлекательной, но полагать, будто люди, для которых Тор был неотъемлемой частью мира, рассуждали аналогичным образом, — неправильно.

В то же время не стоит представлять себе древних этаким удивительным быдлом, которое не в состоянии задаться вопросом о причинах и следствиях. Напротив, эти люди были наделены завидными воображением и смекалкой, и критическое мышление у них было развито не хуже, чем у нас. Прекрасной иллюстрацией этому тезису служит «Сага об Эйрике Рыжем», в которой приведён такой эпизод гренландской зимовки:

Зима была суровая, а они [группа разведчиков] ничего не запасли летом. С едой стало плохо, а рыбная ловля и охота не удавались. Они перебрались на остров в надежде, что там будет лучше с промыслом или прибьёт что-нибудь к берегу. Но и там было плохо с едой, хотя корма для скота хватало. Тогда они стали просить у Бога, чтобы он послал им какой-нибудь еды. Но молитва их не была услышана так скоро, как им бы хотелось.

Между тем исчез Торхалль Охотник, и люди пошли его искать. Его искали целых три дня. На четвёртый день Карлсефни и Бьярни нашли Торхалля на вершине какой-то скалы. Он лежал и смотрел в небо, вытаращив глаза, разинув рот и раздув ноздри. Он царапал и щипал себя и бормотал что-то. Его спросили, зачем он туда забрался, но он ответил, что это не их дело, попросил их не удивляться и сказал, что он не младенец, чтобы нуждаться в их присмотре. Они стали уговаривать его вернуться с ними домой, и он так и сделал.

Немного погодя к берегу прибило кита, и люди сбежались и стали разделывать его, но никто не знал, что это за кит. Карлсефни хорошо разбирался в китах, но и он не знал, что это за кит. Повара наварили китового мяса, но все, кто его ел, заболели.

Тут подошёл Торхалль Охотник и сказал:

— Ну что, разве рыжебородый не оказался сильнее вашего Христа? Это я получил за стихи, которые сочинил о моём покровителе Торе. Он всегда мне помогает.

Можно, разумеется, упрекнуть Торхалля в том, что он не обратил внимание на качество китового мяса, но тут важнее другое: у Торхалля вполне достало ума сравнить «результативность» христианских молитв и собственного обращения к Тору. То есть критическое мышление древним было не просто присуще, оно распространялось также и на сферу сакрального; более того, научный метод познания был известен им настолько хорошо, что они опытным путём определяли, если можно так выразиться, истинность вероучения. Парадоксы, одним словом, парадоксами, рационально постигать их — только мозги ломать, но вот верифицировать их подлинность не помешает. Бывают, знаете ли, ложные парадоксы и истинные, так-то5.

Поэтому на парадоксах, с которыми, нам, возможно, придётся иметь дело в дальнейшем, мы заострять внимание не станем, а станем расценивать и осмысливать их как априори непознаваемую совместность несовместимого.





1 У. Эко. Имя розы. М.: Книжная палата. — 1989. С. 366.

2 Не стоит путать попытку осмысления непостижимого и попытку рационального постижения. Примером осмысления непостижимого в христианстве может служить творчество испанского поэта-мистика II пол. XVI в. Хуана де ла Крус. Примеры попыток рационального постижения в достаточном количестве приведены в комментариях к предыдущим постингам. Различия, по-моему, в дополнительных указаниях не нуждаются.

3 Стащено у (исходник).

4 Возможно, психологи имеют корректное объяснение и происхождению мифов, и их восприятию, но мы сейчас говорим о том, как обращаются с мифами исповедующие их люди, а не психологи.

5 Вопрос о том, чьё вероучение было «истинней в действительности» меня не интересует, а интересует меня мифология древних скандинавов и всё, что с нею связано. Так что вопросом об истинности я, в отличие от Торхалля, задаваться не намерена.

Читать дальше...

29 января 2007

Askmaðr

«Даны и норвежцы… своим современникам были известны под различными именами… Адам Бременский в 1076 г. именовал их аскеманнами — ясеневыми людьми».

И. фон Фиркс. Суда викингов. Л.: Судостроение, 1982.

«Изучив во всех деталях суда из Гокстада и Осеберга, специалисты одно время считали, что излюбленным материалом кораблестроителей был дуб. Из книги в книгу кочевало утверждение, что использовались также ясень, бук, берёза, сосна, ель, липа, ива и даже ольха, но постольку-поскольку… Это мнение держалось до тех пор, пока не начали строить копии древних судов. Тут-то и выяснилось, что Гокстадский и Усебергский корабли не были "серьёзными" морскими судами — скорее, оба они служили чем-то вроде королевских яхт, на которых совершали прогулки конунг или, в случае Усебергской лодьи, вдовствующая правительница. Возможно также, что оба судна были выстроены для торжественного погребения. Так или иначе, в настоящем морском плавании и тому и другому судну пришлось бы плохо…

Опытные моряки, которым дали попробовать "в деле" воссозданные корабли викингов, были потрясены гибкостью и эластичностью корпуса на волне, особенно в шторм. Корабль буквально "перетекал" с гребня на гребень, при этом борта его "дышали" под напором волн так, что у команды поначалу волосы встали дыбом: сейчас затрещат! Только потом мореходы поняли, что это не недостаток, а преимущество… Нашлось и объяснение, которое они [викинги] давали явлению, испугавшему современных моряков: корабль, мол, изгибается по волнам, словно рыба или тюлень, и оттого движется быстрей. Это объяснение совсем не столь наивно, как кажется на первый взгляд. Люди понимали, что напору сил лучше противостоять не тупой механической прочностью, а упругостью и гибкостью, перераспределением возникающих нагрузок… По ходу дальнейших испытаний выяснилось, что требованиям, которые предъявляет море к корабельным ботам, лучше отвечает не дуб, а ясень. Дуб слишком жёсток; во время ходовых испытаний, в условиях свирепого шторма, бывало и так, что дубовые детали ломались, а ясеневые — выдерживали. Тогда снова обратились к древним анналам и выяснили, что жители европейских побережий, напуганные нападениями викингов, нередко называли грозных пришельцев "аскеманнами" — "ясеневыми людьми", ведь "аск" в переводе с древнесеверного — "ясень". "Асками", согласно тем же анналам, иногда называли и сами корабли викингов».


Очень жаль, что авторы второго фрагмента не удосужились конкретней указать, из каких таких «анналов» они почерпнули свои сведения. Как бы то ни было:

Askr, s, m. [A.S. äsc, whence many Engl. local names; Germ. esche], an ash, fraxinus, Edda (Gl.); a. ygdrasils, Edda 10, 11, Pr. 431. 2. anything made of ash: α a spear, prop. ashen spear shaftβ a small ship, a bark (built of ash…); en þeir sigla burt á einum aski, Fas. ii. 206, i. 421: it appears only two or three times in Icel. prose writers; hence may be explained the name of ascmanni, viking, pirate, in Adam Brem. ch. 212 [A.S. äscmen], cp. askmaðr. γ a small vessel of wood (freq. in Icel., and used instead of deep plates, often with a cover (asklok) in carved work)… δ a Norse measure for liquids, equal to four bowls, or sixteen justur, Gþl. 525, N.G.L. i. 328, H.E. i. 396, Fms. vii. 203. COMPDS: askasmiðr, m. ship-wright (vide β.), Eg. 102.aska-spillir, m. a ship-spoiler, i.e. a pirate, a cognom., Glúm., Landn.; v. 1. akraspillir, less correctly.

Ask-maðr, m. [A.S. äscmen, vide Adam Brem. below], a viking, pirate, a cognom., Eg., Fms., Hkr.

Cleasby-Vigfusson Old Icelandic Dictionary

Да, вот в таком свете становится уже понятнее, почему Иггдрасиль — ясень. А они, стало быть, люди ясеня: человека и парохода Иггдрасиля и корабля.

А слова «Yggdrasill» словарь не знает. Очень жаль…

Читать дальше...

27 января 2007

Тор и солярные символы

«…На священных кольцах, хранившихся в его [Тора] храмах, приносились клятвы, и исландский альтинг всегда открывался в четверг — день Тора. Тор также играл важную роль в семейных обрядах… его символ, молот, использовали при благословении невесты, новорождённого и погребального костра… Считается, что свастика и топор также были символами его могущества»1.

Что касается свастики, то Р. Багдасаров, ссылаясь на Р. Грэга2 и Т. Уилсона3 пишет следующее: «Существует англо-саксонское название знака свастики Fylfot, которое Р.Ф. Грэг производил от fower fot, four-footerd, т.е. «четверо-» или «многоногий»… Само слово Fylfot скандинавского происхождения и состоит из старонорвежского fiёl, эквивалента англо-саксонского fela, немецкого viel («много») и fotr, foot («нога»), т.е. «многоножная» фигура. Однако в научной литературе и Fylfot, и упоминавшийся выше «тетраскелис» с грамматическим крестом, и ошибочно отождествлявшийся со свастикой «молот Тора» (Мьёлльнир) были постепенно вытеснены санскритским названием»4.

Из этой цитаты, к сожалению, невозможно понять, в действительности ли свастика была как-то связана с культом Тора (то есть исследователи путали два символа Тора на основании их принадлежности одному и тому же культу) или не имела к Тору никакого отношения (в таком случае нам придётся признать, что ошибочные выводы о тождественности свастики молоту были сделаны на основании одного лишь внешнего сходства)5. К сожалению, Cleasby-Vigfusson Old Icelandic Dictionary слова fiёl не знает (и вообще буквы «ё» не знает). Не знает он также слов fiel, fiol и fiöl. Единственное более или менее похожее по написанию слово, fjall (fjöll во множественном числе) означает «a fell, mountain». Слово же föl — это «a thin covering of snow». Понятно, что древненорвежский и древнеисландский — это не совсем одно и то же, но они очень родственны, и такое слово, которое непринуждённо повлияло на англосаксонскую культуру, по-моему, неизбежно должно было оставить след в Исландии. В общем, тут тоже кто-то определённо ошибается. (Вывод: кругом дезинформаторы.)

Но это всё предыстория. А вот что мне удалось найти, раскапывая историю:


Это фотография археологической находки, хранящейся в Историческом музее Стокгольма. Подписана: «Vikings», а вот сам файл фотографии называется «torshammare-puff». Обратите внимание на орнамент, которым этот «hammare» украшен. Определённо, солярные символы Тору не чужды.



1Жаклин Симпсон. Викинги. Быт, религия, культура. — М.: Центрполиграф, 2005. Перевод с англ. Н. Чехонадской.

2 Greg R.P. On the meaning and origin of the Fylfot and Swastika // Archaelogia [так в тексте] Britannica. 1885. Vol. XLVIII. Pt. 2.

3 Wilson Thomas. The swastika, the earliest known symbol and its migrations with observations on the migration of certain industries in prehistoric times. Washington, 1894 (2nd ed.: 1896).

4 Багдасаров Р.В. Свастика: священный символ. Этнорелигиоведческие очерки. Изд. Второе исправл. — М.: Белые альвы, 2002. С. 34.

5 Я пока не рассматриваю вопрос о том, кто ошибался в действительности, исследователи, отождествлявшие свастику с молотом, или Багдасаров, считающий, что ошибались другие исследователи. Это совершенно не принципиально в данном случае.

Читать дальше...

26 января 2007

О некоторых видах лавочек и чуть-чуть о социальном статусе Тора

4

Кто он, известный нам как Тор?

Начнём с начала. Впервые имя Þórr встречается в вышеупомянутом 26 стихе «Прорицания вёльвы», и о носителе этого имени говорится следующим образом:


ПодлинникПеревод А. КорсунаПеревод В. Тихомирова
25
Þá gengu regin öll
á rökstóla,
ginnheilög goð,
ok um þat gættusk
hverjir hefði lopt allt
lævi blandit
eða ætt jötuns
Óðs mey gefna.
26
Þórr einn þar vá
þrunginn móði,
- hann sjaldan sitr -
er hann slíkt of frekn.
Á gengusk eiðar,
orð ok særi,
mál öll meginlig
er á meðal fóru.
25
Тогда сели боги
на троны могущества
и совещаться
священные стали:
кто небосвод
сгубить покусился
и Ода жену
отдать великанам?
26
Разгневанный Тор
один начал битву —
не усидит он,
узнав о подобном! —
крепкие были
попраны клятвы,
тот договор,
что досель соблюдался.
25
Сошлись на судбище,
по лавам сели,
совет держали
все вышние боги:
кто это отдал
небосвод в разоренье,
кто йотунам сватал
супругу Ода;
26
тут Тор ополчился,
исполнился гневом,
ему не сидится,
коль ждет его дело, —
забыл он обеты
слово и клятву,
сговор нарушен,
бывший меж ними…


М.И. Стеблин-Каменский комментирует процитированный отрывок так: «Строфы 25–26 имеют в виду миф, известный по "Младшей Эдде". Боги договорились с одним великаном, что он построит им в определенный срок крепость, неприступную для великанов. В награду он потребовал богиню Фрейю, солнце и луну. По совету Локи боги согласились на его условия. Но когда они увидели, что великан успеет построить крепость в срок, они испугались и стали грозить Локи. Тогда Локи хитростью заставил великана опоздать к сроку. Увидев, что он обманут, великан пришел в ярость. Боги позвали на помощь Тора, и тот убил великана. Таким образом, сгубить небосвод и отдать Фрейю великанам покусился Локи. Жена Ода — Фрейя. В "Младшей Эдде" основное в этом мифе — хитрость Локи (он превратился в кобылу и отвлек коня великана от работы). В песни основное то, что боги нарушили клятвы».

Очень важное замечание: «боги позвали на помощь Тора». Сразу встаёт вопрос: а где был Тор и, главное, кем он был и чем занимался, пока боги протирали штаны на «лавах»? Ох, чую неспроста я давеча поминала Рудру… Впрочем, забегать вперёд действительно не будем, а сперва разберёмся с первоисточником. Начнём прямо с двадцать шестой строфы, поскольку в предыдущей о Торе всё равно ничего не говорится, контекст же нам и без того рассказали.

Þórr einn þar vá

Þórr — это имя Тора. Что говорят на этот счёт словари? А словари на этот именно счёт ничего не говорят, однако стоит, наверное, упомянуть о том, что в словаре имён собственных имён, связанных с Тором, гораздо (если не в разы) больше, чем имён, связанных с другими богами (и, кстати, в древности в числе 50 самых популярных мужских и женских имён числились аж целых 20, посвящённых Тору. Это, правда, если верить на слово составителю списка, но, с другой стороны, почему бы ему не поверить на слово в совершенно не принципиальном вопросе?). Это, во-первых. Во-вторых, существует месяц Þórri — это «the fourth winter month, the first after mid-winter; of thirty days… For the mythical origin of this month, see Orkn. (begin.) and Fb. i. 21, 22», то есть «четвёртый зимний месяц, первый после зимнего солнцестояния; в нём тридцать дней… Мифологические корни месяца см. [источник]». Интересные сведения, мы их обязательно учтём в своё время, и источник тоже покопаем. Ну, а что касается собственно имени Тора, то Е.М. Мелетинский очень скупо сообщает о нём в энциклопедии «Мифы народов мира»: «Тор (др-исл. Þórr), Дóнар (нем. Donar, возможно от древнегерм. Þunrа, букв. "громовник", ср. современное нем. Donner, "гром")». Кроме того, Мелетинский подтверждает сведения об именах собственных: «Весьма обильна топонимика Т., следы культовых мест, отражение его имени в личных именах и т. п. в Скандинавии, особенно в Норвегии».

В общем, значение этого имени окончательно не установлено, зато совершенно ясно, что оно чувствует себя в народной среде весьма вольготно. Для перевода это ни к чему, но вот дальше, возможно, пригодится. Отметим и продолжим.

einn — это, наверное, «один», а также неопределённый артикль. Да, словарь действительно даёт все эти значения (причём указывает как «one», так и «alone»). Комбинаций с этим словом толпа (было бы нелепо), поэтому вдаваться прямо сейчас в подробности неразумно. Сойдёмся пока на том, что это одно из двух значений слова «один» (в том, что einn в данном случае неопределённый артикль, я сильно сомневаюсь: коль скоро имя уже упомянуто, говорить о его носителе, как о ком-то неопределённом, неуместно).

— очень омонимичное слово. Если исходить из предполагаемого контекста, то более всего подходит значение «woe, calamity, danger». Можно ещё натянуть «to blame», но мне такая натяжка заранее не нравится. Впрочем, мне и первый вариант не по душе: как-то подозрительно много именительных падежей выходит в одной строчке. Ладно, поглядим, что там дальше.

Þar — «there, at that place».

В результате, если сложить, получается фигня:

Тор один, там беда.

Да-да, а если тире вместо запятой поставить, останется только радоваться, что Торов не двое.

Возможно, конечно, что так оно и есть. Но что если мы, руководствуясь недавним опытом, предположим окончание или суффикс á с нулевым окончанием для прошедшего времени единственного числа третьего лица? Ну, дофига ведь именительных падежей-то… Тем более оно как-то и логично будет:

Один Тор там [что-то делал].

Поглядим в так называемый краткий грамматический справочник, приложенный к словарю (подозреваю, что тому, кто его асилит, особенно в формате .jpeg, словари уже не понадобятся). Там — к счастью, отдельной главой — есть список глаголов.

Опаньки! А вот и он:

wega — to weight, fight… pret.: vá.

А вот и оно:

Один Тор обременил противника битвой

Н-да… похоже, первый вариант был не так уж далёк от истины.

Противник у меня тут появляется постольку, поскольку выражение «обременил битвой то место» — это если и по-русски, то только в очень похабном смысле. В пристойном же было бы вместо слова «противник» собственное имя местности, но его-то как раз мы и не знаем. Поэтому будет просто «противник», под каковым противником мы будем подразумевать в этих строках плацдарм или цитадель, занятую великаном.

Кстати, следует обратить внимание: для выражения обременения битвой существует как минимум одно целое отдельное слово.

Затейники эти древние скандинавы, ничего не скажешь. Впрочем, что им ещё делать оставалось, если у них зима в конце сентября наступала?

þrunginn móði,

þrunginn — это «oppressed, stifled», словарь эту форму знает.

móði — это слово нам уже встречалось, когда мы переводили 56 стих: это móðr в косвенном падеже — «горе», «гнев», «отвага».

То есть:

Задыхаясь от ярости

- hann sjaldan sitr –

hann — «he», просто «he». Какое счастье!

sjaldan — это «seldom». Какая «неожиданность»…

sitr — основа тут, если учесть, что по логике должен идти глагол в форме единственного числа настоящего времени («он редко» — что делает?), явно sit. Смотрим словарь: ага, точно, sitja, то есть «to sit».

— он редко сидит —

(Ещё бы! «Кто ж его посадит»-то?!)

er hann slíkt of frekn

er — жутко содержательное местоимение, которое нифига не переводится самостоятельно, но, по идее, должно влиять на смысл конструкции, в которой употреблено. Такой вот кот Шрёдингера наоборот: он гарантированно есть, и мы гарантированно обнаружим его в любом открытом нами ящике, но не факт, что настоящим окажется именно этот, а не тот, который сидит в соседнем.

Это было вольное изложение осмысления двух словарных страниц.

slíkt — форма slíkr — «such», «similar», «this, that, it» в разных вариациях, а также «in such wise, so», в общем конструктор «собери контекст».

of — это очень многозначное слово, может выступать в роли и предлога, и частицы, и даже наречия со значением чрезмерности.

frekn — такой формы в словаре нет, зато есть форма frekr, о которой сказано, что это прилагательное. В словаре приведены примеры к этому слову: frekir, frekum, frek, frekan, frekust, frekt и даже frekara. Похоже, это оно и есть. Поглядим, как предлагает нам словарь переводить этот frekr и соответствующие выражения:

greedy
voracious, hungry
metaph. Exorbitant
frekr harðsteinn — a rough whetstone
frekr get ek at peim pykki lokarr minn til fégjalda — I guess they will find my plane rough (cutting thick chips) as to the bargain

Кроме того, словарь предлагает сравнить древнеисландское frekr с современным ему английским «freak».

Очень содержательная информация, в ней всё складно, вот только как её сложить? Ладно, поглядим, что у нас уже получилось:

Один разъярённый Тор
Обременил противника битвой —
Он редко сидит —

Думаю, не будет большого греха, если я изменю порядок слов в угоду складности, потому что фраза «Один Тор обременил противника битвой, задыхаясь от ярости» в русском языке походит более на каракатицу, нежели на повествование. Как бы то ни было, пока получается примерно то же, что и у специально обученных переводчиков: «Разгневанный Тор один начал битву — не усидит он», — говорит Корсун, и Тихомиров вторит: «Тут Тор ополчился, исполнился гневом, ему не сидится». А вот дальше расхождения начинаются уже и у этих двоих: «узнав о подобном» и «коль ждёт его дело» синонимами считаться даже при очень сильном желании не могут.

Следовательно, перед нами «ось така яка фигня» — понимай как знаешь.

Давайте подумаем. Последнее слово, frekn, обозначено, слава лингвистам, более или менее чётко: «жадный», «ненасытный», «прожорливый», возможно, даже «алчный» в определённом контексте; «ревностный» (и тогда, наверное, «фанатичный», «сумасшедший»), «страстный». И речь определённо идёт о Торе, на что указывает местоимение hann, повторяющееся как в третьей строке, так и в четвёртой. При этом Тор не обедает, а воюет.

То есть получается исполненный страсти мужчина, неистовый настолько, что вёльва даже не смогла выразить этот сгусток кровожадности одним словом, а ещё и of, и даже slíkt туда всунула:

Такой вот он совершенно бешеный,

или, если по-русски:

Он — сущее бешенство.

Вот так.

В итоге получаем:


ПодлинникТипаподстрочник
Þórr einn þar vá
þrunginn móði,
- hann sjaldan sitr -
er hann slíkt of frekn.
Один разъярённый Тор
обременил противника битвой —
он редко сидит, —
он — сущее бешенство.


То есть Тор к этому несчастному великану ворвался буквально как ядерный взрыв. Не удивительно, что великан околел.

Но с чего Стеблин-Каменский решил, будто «боги позвали Тора»? (Вообще, при виде этого дяденьки (я имею в виду Тора), первое, что приходит в голову: «Меня не зовут, я сам прихожу». В контексте того, что мы уже узнали о Торе, эта пошлятина почему-то перестаёт быть пошлятиной.) Не с потолка же уважаемый учёный муж взял своё утверждение?

Давайте обратимся ко фразе «он редко сидит», она может многое прояснить. Во-первых, сидеть можно по-разному. Можно просто сидеть на месте (то есть вести малоподвижный образ жизни, и тогда Тор окажется просто энергичным существом), можно сидеть в зале заседаний («по лавам» — мне понравилось это выражение из перевода Тихомирова, — в таком случае Тор у нас редко входит в состав заседателей). Для варианта с тюрьмой я выше уже привела соответствующую цитату. Ну, и, вроде, всё, больше без уточняющих слов особо не рассидишься.

Из имеющегося контекста мы не можем понять, в каком значении «редко сидит» Тор. Наверное, придётся всё-таки перевести отрывок, касающийся самих заседателей. Вот этот:

Þá gengu regin öll
á rökstóla,
ginnheilög goð
ok um þat gættusk

Корсун утверждает, что «сели боги… и совещаться… стали». Тихомиров с Корсуном согласен: «Сошлись на судбище, по лавам сели, совет держали… боги». Что ж, давайте поглядим, как они там «сели» и какой у них там «совет».

Þá gengu regin öll

Þá gengu — это, скорее всего, «тогда способные прийти», множественное число (если gengr — единственное, то gengu, очевидно, — множественное). «Способные» тут, вероятно, в значении «посвящённые», то есть те, кому дозволено, а не те, кто ещё на ногах держится. То есть совет у нас получается не абы какой, а Верховный, кого попало туда не пустят.

regin — я параноик и намертво помню о ложных друзьях переводчика, и я полезу в словарь. О, у этого слова очень интересное значение: «the gods as the makers and rules of the universe, the word being peculiar to the ancient poems». И в качестве примера приводится та самая фраза, над которой мы сейчас работаем. То есть главные боги. Не мелочь, вроде какого-нибудь замкомпоморде, а правители. Кроме того, это «is a pantheistic word, including the world» в таких фразах, как unz rjúfask regin. И вот отсюда, кстати говоря, ragna rök, или ragna rökr — «the world-doom». Иными словами, мы имеем дело с такими сущностями, которые запросто отождествляются с самой вселенной. ragna sjöt, кстати, означает «the seat of the gods = the heavens». Это что касается regin в первом значении (во втором значении это имя собственное). И есть ещё толпа устойчивых словосочетаний:

regin-djúp, regin-hylr — the deep sea
regin-djúpr — mighty deep
regin-dómr — the mighty doom, the last judgment
rúnar ok regindóma — mighty spells
regin-fjall — a wild fell, mountain wilderness
regin-gaddi, regin-nagli — a sacred peg in the ancient high-seats was called so
regin-grjót — the holy stones, altars (hörgr)
regin-haf — the main
regin-kungr — epithet of a king
regin-kunnr — world-known
regin-spönn — a kind of axe
regin-ping — the great council

Очень ценная информация, которая нам наверняка ещё как пригодится. Но покамест мы имеем дело с regin в первом значении, об этом нам прямо сказал словарь. Обращаем внимание, что в словаре написано «gods», а не «god», дополнительно же помечено, что слово употребляется во множественном числе.

öll — я не буду рассказывать, как нашла это слово, ладно? Тем более, что нашла его вообще не я. Короче. Начальная форма allr. И основное значение этого слова — «all», «entire», «the whole». И вот что интересно, форма allir (та самая, которую я встретила в строке про разрушения, учинённые Тором несколько дней назад) — это именно что одна из форм значения B (при котором тоже стоит пометка о множественном числе) слова allr (корень которого, оказывается, — «l», просто «l»). Вот, к примеру, Þeir gengu út allir — «all men», «altogether». То есть попутно выяснилось, что разрушения от молота Тора были ещё страшнее, чем казались: разгромил он не только окрестности, но и вообще все обитаемые места. Силён мужик.

Сведём, однако, найденное:

Тогда все главные боги

А вот как быть с gengu? Сделать вид, будто в слове regin оттенок способности присутствует сам по себе? Ну, присутствует, конечно, да. Сказано же: «главные». Но если он присутствует настолько явно, зачем бы вёльва стала дополнительно уточнять, что вот эти конкретные regingengu. Наверное, могли быть и такие regin, которые не gengu? К примеру, тот же Miðgarð-ormr — он ведь, по идее, может быть очень даже regin, но он, тем не менее, не gengu (хотя, справедливости ради, нигде не сказано, что он отсутствовал на Совете — факт его отсутствия мы покамест просто чуем нутром, а там поглядим, может, и обоснования сыщутся, а может, и наоборот, опровержения).

Итак, мне кажется, пришла пора уточнить значение слова regin — это не столько боги, сколько надмирные сущности самого высокого ранга. И, кстати, это гораздо более правильный термин, чем «боги», потому что точного значения слова «бог» мы не знаем (у нас философских словарей примерно столько же, сколько людей), а вот значения слов «сущность», «высокий», «ранг» и «надмирная» вполне себе конкретны. Для краткости такие сущности можно называть просто Высшими.

Следовательно,

Тогда все допущенные Высшие

По-моему, вполне логично. Вот, есть некие Высшие: ну, там, Мировой Змей, ещё кто-нибудь… да тот же Иггдрасиль, в конце концов, ведь наверняка недаром в слове regin проявлено значение вселенной. Каждый из них — это высшая надмирная сущность, в чём состоит их сходство. Тем не менее, они разделены интересами, и в рамках этого разделения каждый из них имеет допуск к определённым артефактам или участию в определённых событиях или процессах. По-моему, ничего предосудительного в такой картине нет.

Продолжаем перевод.

á rökstóla

Про á читать не перечитать, поэтому экономии ради предположим что это предлог.

rökstóla — это падежная форма от rök-stólar, «a judgment-seat». Иными словами, сессии Верховного Совета проводились не абы где, а в специально названном для таких случаев месте. Было ли это место постоянным или менялось от раза к разу, из контекста не понять. Кроме того, смущает английское «a judgment-seat». Как это лучше перевести? Понятно, что у англичан своя специфика, а кроме того, они, возможно, хотели передать оттенок торжественности и даже божественности, присущий этому месту, но если мы, русские начала XXI столетия, основываясь на английском словаре II половины XIX века, зададимся вопросом: «Кого тут, собственно, судят?» — то перед нами возникнет приблизительно такой же тупик, как тот, который стал для Высших поводом собраться в rökstóla. Ну, то есть суд, расследование и совет — это в нашем сознании три разные вещи, даже если эти вещи творятся Высшими. Конечно, и суд, и расследование, и совет могут проводиться в одном и том же месте, но тогда для этого места должно быть выбрано название, в котором оттенок отправления правосудия будет заметен не столь откровенно, как в кальке с английского «a judgment-seat» — «судное место».

Давайте посмотрим, из каких корней складывается интересующее нас слово.

rök

Чуть выше мы говорили о regin и столкнулись с выражением ragna rök — «the world-doom». Запомним это и полезем в словарь.

А словарь нам рассказывает совершенно замечательные вещи (многоточиями обозначены примеры без перевода на английский):

u. pl. [O.H.G. rahha — sentence, judgment; the word is prob. akin to rakna, rak-, rekja, réttr]: — a reason, ground, origin… 2. a wonder, sign, marvel… forn rök, great things of yore; firrisk æ forn rök firar, i.e. let bygones be bygones, Ls. 25; stór rök, mighty things… rúda mörg rök, to foretell many events (illeg.): — alda rök, the beginning, the creation of the world, Edda i. 36; but also of the end of the world, doom’s-day, Vþm. 39; þjóða rök, the origin, creation of mankind; svá þundr um reis (not reist? — Diction.) fyrir þjóða rök, thus Th. arose ere the memory of man, Ilm. 146; tiva rök, the life and doings of the gods, Vþm. 38, 40, 42. 3. the old phrase, ragna rök, the history of the gods and the world, but esp. with reference to the last act, the last judgment, doom’s-day, weird of gods and the world; feigum munni mælta ek mina forna statí ok um ragna rök, with ‘fey’ mouth I spake my old saw of the life and fate of the gods, Vþm. 55; eru pat svik eim er sjá þykkjumk eða ragna rök, rið menn dauðir, is what I behold a delusion or is it the last day, do dead men ride? Hkv. 2. 38, 39… görðisk (=görðusk) rök ragua, it was as if the world’s end was at hand, Am. 22, — thus always in old poems, with the sole exception of Ls. 39, see rökr.

То есть:

причина, основа, исток… 2. чудо, диво, знак… forn rök, великие нечты стародавности; firrisk æ forn rök firar, т.е. кто старое помянет, тому глаз вон (дословно с английского: пусть прошлые обиды останутся прошлыми); stór rök, могущественные или мощные нечты… rúda mörg rök, предсказывать многие события (тут нрзбр., цифры): — alda rök, начало, сотворение мира; но также и в отношении конца света, светопреставление; þjóða rök, происхождение, сотворение человечества; svá þundr um reis (не reist? — Словарь) fyrir þjóða rök, так þundr появился в незапамятные времена; tiva rök, жизнь и деяния богов. 3. древнее выражение, ragna rök, история богов и мира, но особенно в связи с последним актом, судный день, светопреставление, судьба богов и мира; feigum munni mælta ek mína forna statí ok um ragna rök, «О кончине богов / я, обречённый, / преданья поведал!» («Речи Вафтруднира», 55, Корсун; практически, корректно, если судить по английскому тексту); eru pat svik eim er sjá þykkjumk eða ragna rök, rið menn dauðir, обман ли то, что я вижу, или это последний день, не восстали ли мёртвые? .. görðisk (=görðusk) rök ragua будто конец света был на носу — так всегда в старых стихах, за единственным исключением в каком-то источнике, см. rökr.

Хм… В общем-то, можно продолжать, но я голосую: посмотреть rökr.

rökr

n., sounded rökkr (reykkar, Fms. iv. 70) with a double k; rokkr, Fh, i. 538; røkr, O.H. 28; in Edda the Oh. Gives kk, the Kb. k, which wi the better form, see Edda i. 186, foot-note 3: see also rökvit: — the twilight; rökr rökra, Hdl. I; en við rökkr kom þar þortinnr Önundarsom, Sturl. i. 156; um rökkr (røckr Cod.) eða um nætr, O.H. 28; þau tóku fæðslu bædi saman við rökr, Greg. 65; seldom of the morning twilight, as rennr dagr rökkrið þrýtr, Úlf. 9. 83; the twilight is ia Icel. the time set apart for song and story-telling, as in the ditty, Árni Böðvarsson til sanns sýngr ljóð i rökrum | bezta skáld um bygðir lands, búandi á Ökrum. 2. the mythol. phrase, ragna rökr, the twilight of the gods, which occurs in the prose Edda (by Snorri), and has since been received into modern works, is no doubt merely a corruption from rök (q.v.), a word quite different from rökr; the corruption may have originated from Ls. 39 — úlfgi hefir ok vel er í böndum skal bíða ragna rökrs, which resembles, Hjaðningar skolu svá bíða ragna rökrs, Edda i. 436: ragna-rökr is the form used throughout in the Edda, allt til ragna rökrs, 98… the word occurs nowhere else in old writers.

То есть (пропускаю грамматические сведения и добрую половину примеров):

сумерки; редко в отношении утренних сумерек. Время отделять песни от сказок, как в песенке Арни Бёдварссона. 2. мифологическое выражение, ragna rökr, сумерки богов, которое встречается только в прозаической «Эдде» (Снорри) и с тех пор стало общепринятым в современных работах. Это, без сомнения, искажённая форма rök (см.), но эти два понятия чётко разграничиваются; искажение могло возникнуть [указан источник]: úlfgi hefir ok vel er í böndum skal bíða ragna rökrs, что напоминает Hjaðningar skolu svá bíða ragna rökrs [снова указан источник, очевидно, более ранний]: ragna-rökr — эта форма используется везде в «Эдде» (вероятно, Словарь имеет в виду «Младшую Эдду»), хотя попадается и в старых рукописях.

Ну, и выражения, вынесенные в отдельные словарные статьи:

rök-samliga, adv. on good authority… — по справедливости.
rök-samligr, adj. reasonable, just, true… röksamleg bók, a true, learned book, 655 xxii… — обоснованный, справедливый, правильный… röksamleg bók, имманентное истинности, учебник.
rök-samr, adj. energetic, one who makes his authority felt… — деятельный; заставляющий почувствовать свою власть.
rök-semd, f. reason, authority… — разум, авторитет.
rök-stólar, m. pl. a judgment-seat, Vsp. — это то, что мы сейчас переводим, судное место.
rökva and rökkva… to grow dark, darken… — меркнуть, темнеть.
rökvið… twilight, but only used as a participle in the phrase það er rökvið; in other phrases rökkr is used… — сумерки, используется только как причастие в выражении það er rökvið; в остальных случаях употребляется rökkr.

И всё это наводит на целую кучу мыслей, которые я непременно буду думать, но вначале погляжу, что такое stóla (мы ведь ведём речь о rökstóla, и нам нужно изучить оба корня).

Итак, во-первых, словарь даёт форму stóla в значении «a stole» (это была такая античная женская шмотка, стола, ударение на первом слоге). Однако очень маловероятно, что древние скандинавы преклонялись перед античной модой настолько, что решили увековечить её даже в священном предании. Кроме того, речь должна идти о месте, а не о платье. И ещё, кроме того, stóla слишком напоминает наши родимые «стол» и «престол», чтобы я могла спокойно пройти мимо такого сходства.

Таким образом, перед нами, очевидно, форма, поэтому посмотрим stól- поближе (я снова буду обозначать многоточием примеры без перевода на английский).

stóll

m. [common to all Tuet. languages], a stool, chair; setjask á stól, Nj. 179… stólar tveir (in a church), Vm. 70. 2. metaph. a bishop’s see or residence, Fms. ix… Hóla-stóll, Skálaholts-s, the see fo H., Sc,: of the pope, a see, 625. 58; of a king, a throne

stól-maðr, m. a chairman, MS. 234, 157.
stól-setning, f. enthronement, Fagrsk. 134.
stól-settr, part. enthroned, Fms. vi. 93, Stj. 631.
stól-brúða, u, f. a ‘shair-bride’, chair-post, thus called from the heads carved at the top of the uprights (Worsaae, No. 556)…
stól-konungr, m. ‘the throne-king’, thus the Northmen styled the Greek emperor, Fms. passim.

Ну что ж, по-моему, вполне однозначно, уточнений пока не требуется. Давайте теперь сведём всё найденное вместе и попробуем установить буквальное значение слова rökstóla.

rökstóla

Мы выяснили, что слово образовано сложением двух других — rök и stóll.

Слово rök может означать причину, основу, исток, но также и чудо, знак. Кроме того, явно родственное ему слово rökr означает сумерки. Также со словом rök образовано некоторое количество словосочетаний, означающих в зависимости от контекста то начало, то конец мира, а то и вовсе истину, правильность в разных значениях. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: смысловой оттенок сумеречности и первоначальности в слове rök проявлен очень заметно. Иными словами, речь идёт о том, чему имманентна начальная тайна.

То есть, если выражаться академически, rök — это изначальное сакральное.

Тут надо сделать небольшое отступление: сакральное — это не только и даже не столько неведомое непосвящённым, сколько ведомое именно и только посвящённым. То есть, говоря о сакральном, мы подразумеваем, что есть категория лиц (или обезличенных сущностей), посвящённых, обладающих, наделённых и т.п., в отличие от всех остальных. Так, шаманы, в отличие от простых смертных, обладают сакральным знанием о некоторых аспектах мира. Сакральное — это то, что скрыто от глаз посторонних, но это же и то, что видно и ведомо посвящённым.

Так вот, rökstóla дословно — это «Изначальный Престол». И на нём — не сидят. Оттуда просто правят.

Теперь вы можете представить совершенно окончательно, какова величина Высших, о которых рассказывает Одину вёльва. Да, эти ребята имеют доступ к первооснове. И на фоне этих ребят лютый Фенрир, небрежно порвавший самого Одина, превращается в ручного волчонка.

Ну… встрепенулись, прониклись и поехали дальше.

ginnheilög goð

А вот это целиком устойчивое словосочетание: «the most holy gods, the supreme gods, as opposed to Asir and Vanir, the lower gods» — не асы и не ваны, которые считались «низшими» богами, а именно что высшие боги. Самые высшие.

О, как. То есть их главенство подчёркивается аж трижды, чтоб, не приведи Орм, никто ничего не перепутал.

И, кстати, опять во множественном числе.

По-моему, следует попристальнее вглядеться в оба слова — чисто на всякий случай.

ginnheilög

Образовано при помощи приставки ginn (которая ещё может выглядеть как gínn), и приставка эта означает «great, holy», а также входит в состав поэтических выражений:

ginn-viti — a large fire
ginn-fasti — a great fire.

На этом с приставкой ginn можно было бы покончить и перейти к значению корня, но есть одна маленькая деталь: рядом с этой статьёй в словаре стоит следующая:

ginna — to dupe, fool one; to fall out with one и даже to intoxicate.

Каково?

Разумеется, нет никакой гарантии, что приставка ginn родственна глаголу ginna. Пожалуй, даже обратная вероятность выше. Но всё-таки вот какая штука получается: ещё одна статья, стоящая рядом со статьёй о ginn, рассказывает нам, что

ginn, ginnr, ginnir — I. juggler, jester. II. a magical character.

Вот такое наблюдение. Не знаю, пригодится оно нам или нет. Выводы из него делать рано, поэтому пусть просто будет. А мы попытаемся разобраться с корнем нашего великосвятого слова ginnheilög.

heill

Во-первых, это «an omen, auspice, foreboding» и всё, что с этим связано, во-вторых, «good luck», «happiness» в разных значения.

У этого heill есть омоним, который означает «whole: hale, sound; healed» и, как и heill в первом значении, имеет много сочетаний (вроде «целый и невредимый» и т.п.), а также употребляется в разных вариантах в смысле приветствий и прочих восклицаний. Это всё от во-первых до в-четвёртых. А в-пятых, heill имеет значение «entire», что тоже, в общем, «whole», но в другом смысле.

Кроме того, heill в переносном смысле — это «true, upright; sincerely» и даже «safe».

goð

к этой статье приложена любопытная историческая справка, смысл которой сводится к тому, что в языческие времена это слово было среднего рода и использовалось едва ли не исключительно во множественном числе, что было свойственно для слов, означающих божественную природу. Множественное число употреблялось не потому, что носители божественной природы ходили сугубо парами, а для обозначения величия и сакральной сущности этой самой божественной природы, в каковом обозначении слышатся отголоски архаической веры. Так, вёльве известны два вида богов: силы небесные (regin или ginnheilög goð), у которых не было индивидуальности (и собственных имён тоже не было), но которые зато правили миром, — и простые боги (не мелочёвка, конечно, но и не цари), которые делились на асов и ванов и чьи отношения вёльва добросовестно регистрировала.

«Вот такая, блин, загогулина».

И что мы имеем в результате?

А в результате мы имеем три (!) строки, посвящённые одному лишь описанию того, до какой степени «такими совершенно» Высшими были наши заседатели.

Вот эти три строки:

Тогда все Высшие, допущенные
К Изначальному Престолу,
Великие Зачинатели…

Возникает вопрос: а кем это, интересно, были «допущены» такие высокопоставленные ребята? Нешто есть ещё более недосягаемые? Тогда зачем на этих тратить столько слов?

Кроме того, какая им нужда бегать по всему космосу и собираться у «Изначального Престола», если Изначальный Престол — это в каком-то смысле они сами и есть, поскольку знание, как известно, — во многом его носитель1?

Мне кажется, что чуть выше я выбрала неверное значение для gengu, и здесь это слово употреблено не в первом, а в одном из следующих значений — не «able to walk», а «fit to walk», то есть:

Тогда все Высшие, соответствующие
Изначальному Престолу,
Великие Зачинатели…

или, если убрать канцелярит:

Тогда все Высшие, которым к лицу
Изначальный Престол,
Великие Зачинатели…

Вот если бы на этом месте у вёльвы пропал дар речи, мы бы, безусловно, лишились одной из драгоценнейших жемчужин в диадеме скандинавской мифологии, но меня такой исход не удивил бы ни капли.

ok um þat gættusk

Эту строку англичане переводят полностью в статье о глаголе gæta («to watch, tend, take care of» и ещё куча значений в разных сочетаниях): ok um þat gættusk — «and took counsel together», то есть «и вместе держали совет». Большое спасибо словарю за любезно растолкованную форму, я её приму, не вдаваясь пока в подробности, хоть меня и смущает непонятно откуда выплывшее «together»2.

Теперь вопрос: почему ok? Ok — это союз «и». Словарь поясняет: «in some ancient epic poems the ok is as an historical particle put at the head of sentences or verses», то есть «в некоторых древних эпосах ok — это повествовательная частица, стоящая в начале предложений или стихов» (вроде, я так понимаю, нашего «И закручинился Иван-царевич, пригорюнился»). Но у нас-то не начало стиха и даже не начало предложения. А у нас четвёртая строка строфы, которую предваряет трёхстрочная едва ли не ода.

Посмотрим, что говорят специально обученные переводчики. «Тогда сели боги / на троны могущества / и совещаться / священные стали», — говорит Корсун. Тихомиров говорит даже больше: «Сошлись на судбище, / по лавам сели, / совет держали / все вышние боги». Фактически, специально обученные переводчики чуть ли не каждому слову, образованному хотя бы от чего-то отдалённо напоминающего движение или его отсутствие (включая даже stóll), вполне уверенно приписывают значение глагола: «сошлись», «сели». Между тем единственное, чему в этих строках можно приписать значение глагола, да и то с большой натяжкой, — это gengu, однако именно gengu игнорирует в глагольном смысле Корсун (у него «боги» просто «сели» безо всякого «сошлись»). По-моему, перед нами тот случай, когда специалисты не смогли решить, куда втыкается «и». Не думаю, что у них не хватило компетентности. Похоже, оба, претворяя прозу в стихи, спасовали, как это часто бывает, не перед содержанием, а перед формой.

Ну, что, попробуем воткнуть самостоятельно?


ПодлинникТипаподстрочник
Þá gengu regin öll
á rökstóla,
ginnheilög goð,
ok um þat gættusk
И тогда все Высшие, которым к лицу
Изначальный Престол,
Великие Зачинатели,
Стали держать совет.


Не знаю, кому как, а мне любо.

Вернёмся, однако, к Тору

Если не забыли, начали мы с вопроса о том, как именно он «редко сидит». Итак,


ПодлинникТипаподстрочник
25
Þá gengu regin öll
á rökstóla,
ginnheilög goð,
ok um þat gættusk
…………………………….
…………………………….
…………………………….
…………………………….
26
Þórr einn þar vá
þrunginn móði,
- hann sjaldan sitr -
er hann slíkt of frekn.
25
И тогда все Высшие, которым к лицу
Изначальный Престол,
Великие Зачинатели,
Стали держать совет.
…………………………………………………………….
…………………………………………………………….
…………………………………………………………….
…………………………………………………………….
26
Один разъярённый Тор
обременил противника битвой —
он редко сидит, —
он — сущее бешенство.


Не кажется ли вам, уважаемые, что вопрос о форме посиделок отходит в таком контексте на второй план? Ведь мы только что выяснили, не много, не мало, социальный, если можно так выразиться, статус Тора.

Это Высший, один из Великих Зачинателей, которым, по меткому выражению вёльвы, к лицу Изначальный Престол.

А откуда бы иначе взялось в повествовании о Торе слово einn? Ведь не склоняет же вёльва Тора с употреблением неопределённого артикля, это невежливо. И уж тем более не спрягает с неопределённым артиклем глагол wega, это грамматически невозможно. Разумеется, никто не запрещает предположить, что Тор «обременил противника битвой» попросту «в одиночку» (то есть не было ему товарища), но зачем бы вёльве специально подчёркивать такое одиночество? Чтобы лишний раз указать на степень ярости Тора (вроде того, что Тор до такой степени взбеленился, что даже компанию искать не стал)? А почему тогда он взбеленился лишь после того, как Высшие собрались на совет, а не в 24 строфе, когда между асами и ванами шла война с изрядным перевесом в пользу ванов? Или Тор не был в курсе происходящего? Или обрушенные «стены крепости асов» недостаточный повод для ярости Тора? Но если так, то мы снова получаем Высшего, притом в весьма классическом (и даже, я бы сказала, харизматическом) варианте: отстранённого от бытовых проблем, не вмешивающегося в отношения низших друг с другом, но проявляющего волю и действующего в тех случаях, когда ситуация грозит выйти из-под контроля.

…Что ж, почтим минутой молчания доблестную смерть великана. Надеюсь, она была мгновенной и безболезненной.

Ах, да, она, разумеется, была достойной.



1 Правда, Воха Васильев прошлой весной утверждал, что знание отделимо от его носителя (этот анекдот долго будоражил неокрепшие умы графоманов и к ним приравненных), но так как экспериментальным путём сей тезис так до сих пор и не подтверждён, я оставляю его на совести автора.

2 Экономии ради предположу, что это переползшее из первой строки в четвёртую öll.

Читать дальше...

24 января 2007

Почти лирическое отступление о мифологической фауне и дурацкий вопрос о её укротителе

Дополнение к основным правилам

В-пятых, при цитировании переводов с древнеисландского я буду цитировать также и подлинник, даже если не сочту необходимым немедленно браться за его перевод.

Просто на всякий случай.

Продолжаем разговор

Мы видим в 56 стихе «Прорицания…» только одно действующее лицо, и лицо это — Тор. Действительно, оба слова, обозначающие змея (ormr и naðr), употреблены в косвенных падежах: соответственно, orm и naðri. Это означает, что сам змей не является действующим лицом стиха, мы видим его только в действиях и состояниях Тора. Так, из фразы gengr Óðins sonr við orm vega нам становится более или менее понятно, что перед нами не просто змей, но Змей, в противном случае мир Тора был бы полон абсолютно gengr пацанов, а их там, как мы знаем, не сады: слово gengr встречается в «Прорицании…» ровно два раза — и оба раза имеет отношение к Тору. Остальные, следовательно, называться gengr не заслуживают, хотя проявляют и доблесть, и прочие чудеса ходьбы.

Кстати, отметим: вёльва определённо не бросается словами налево и направо, подобно нынешним графоманам, иначе у неё все асы так или иначе оказались бы gengr. Но это просто к слову.

Итак, о змее мы косвенным порядком поняли, что это Змей. Казалось бы, банальность, и без того очевидно, что речь идёт о хтоническом чудовище, но кабы знать, сколько важных выводов не было сделано лишь потому, что из виду упускались банальности!

Поэтому что мы можем понять о Змее ещё? Вот, к примеру, слово ormr, не слабо ли нам извлечь из него какую-нибудь информацию? По-моему, не слабо. Начать с того, что английское worm напрашивается под это ormr явно очень по-родственному, то есть перед нами не просто Змей, но Змей-червь с богатой родословной.

Посмотрим Cleasby-Vigfusson’а повнимательней.

ormr
m. [Ulf. waurms = (illeg.); A.S. wyrm; Engl. worm; O.H.G. and Germ. wurm; Dan.-Swed. orm; Lat. vermis; cp. Orms-head in Wales]: — a snake, serpent, also including ‘worms’ (cp. maðkr), and even dragons, Hm. 85, Vsp. 44, 50, Gm. 34, Skm. 27, Akv. 31, Am. 22, 55, Fms. vi. 143, Ilkr. (or Hkr., illeg.) i. 103, and passim; högg-ormr, a viper; eitr-ormr, the bane of snakes, i.e. the winter time. The abode of the wicked after death was a pit full of snakes (Hver-gelmir, Ná-strönd), Edda, Vsp. 44, which calls to mind the Gehenna in Mark ix. 43, 44, and one of the Bolgos in Dante’s Inferno, Canto 24. Serpents gnawed at the root of the world-tree Yggdrasil, Gm. 34. Pits of snakes were a place of punishment, Ragn. S.l.c., Am., Akv.; but only in mythological, not in historical records. Serpents brooded over gold and treasures, cp. the serpent Fafnir, Edda, Fm., Gulip. ch. 4, Ragn. S. (begin.); whence in poetry gold is called orm-bekkr, -beðr, -ból, garðr, -land, -látr, -láð, -reitr, -setr, -stallr, -torg, -vangr, -vengr, the bank, bed, abode, garden, land, litter, earth, etc. of snakes, Lex. Poёt. For the world-serpent, see miðgarðr. orm-fellir, m. the snake-killer = the winter, Fms. vi. (in a verse): a sword is called a snake, blóð-ormr, rand-ormr, see Lex. Poёt.; keil-ormr, a sausage, Korm.: of ships of war with dragons’ heads, Ormr inn Langi, Ormr inn Skammi, O.T. II. pr. names, Ormr and Ormarr; and in compds, Hall-ormr, Ráð-ormr, Þór-ormr, Goð-ormr, Veðr-ormr, = the holy Serpent, a name which indicates serpent worship, although no record of such worship is found in the Sagas. COMPDS: orms-bit, n. a snake-bite, Pr. 470. orma-bæli, n. a den of snake, Fms. vi. 143. orms-tunga, u.f. a snake’s tongue cast in silver, Dipl. iii. 4, v. 18, Bs. i. 690: as a nickname, Landn. orma-turn, m. = ormagarðr, Þiðr. 334.

То есть (ссылки на источники опускаю):

Змея, змей, также со значением «черви» (ср. с maðkr), и даже драконы. högg-ormr, гадюка; eitr-ormr, бич змей, то есть зимнее время. Юдолью нечестивцев после смерти была яма, полная змей, что соответствует Геенне у Марка (9-43,44)0 и Болгосу в Дантовом аду (песнь 24)1. Змеи подтачивают корни мирового древа Иггдрасиль2. Ямы со змеями были местом наказания, но такие прецеденты отмечены лишь в мифологии, не в истории. Змеи откладывали яйца над золотом и кладами (ср. со змеем Фафниром), откуда и пошли поэтические названия золота: orm-bekkr, -beðr, -ból, garðr, -land, -látr, -láð, -reitr, -setr, -stallr, -torg, -vangr, -vengr, змеиный пласт (жила), змеиные ложе, покои, сад, край, приплод, пахота и так далее. Для мирового змея см. miðgarðr. orm-fellir, убийца змей = зима (в поэзии): меч, называемый змеёю, blóð-ormr, rand-ormr; keil-ormr, наблюдательный пункт: на военных кораблях с носовыми украшениями в виде драконьих голов. II. Имя собственное, Ormr и Ormarr; и в сочетаниях Hall-ormr, Ráð-ormr, Þór-ormr, Goð-ormr, Veðr-ormr, = божественный Змей, имя, которое указывает на существование культа змея, хотя в известных нам сагах нет указаний на такой культ. Устойчивые выражения: orms-bit, змеиный укус, orma-bæli, змеиное логово, orms-tunga, змеиное жало cast in silver (не знаю, как перевести, ссылка дана на дипломатический кодекс): как прозвище, orma-turn, m. = ormagarðr.

Богатый набор, есть над чем подумать. Но давайте посмотрим и другое слово.

naðr
m., and naðra, u, f.: the r is radical, naðrs, naðri, an irreg. dat. nöðri, Edda 97 (in a verse); [Ulf. nadrs = (smth. in Greek), Luke iii. 7; A.S. nœdre; O.H.G. natra, f.; Germ. natter]: — a viper, adder, snake, Edda 99, Hkv. Hjörv. 9, Vsp. 56; fránn naðr, 65, Edda 54 (in a verse); eitrsvalr naðr, 97 (in a verse); naðrs-tunga, snake-tongue, Isl. ii. (in a verse): the fem. naðra, in Edda 99, Stj. 97, 417, Fas. i. 220; nema sú naðra er renndi at honum, 76; nöðrur ok ormar, Fms. iv. 248: — in poetical expressions, naðra-deyðir, ‘snake-bane’, i.e. the winter, Mork. 214; naðrs-bingr, serpent-lair, i.e. gold; unda naðr, wound-snake, i.e. the sword; rausnar-naðr = a ship (see rausn); sjávar-naðr, a sea-serpent, i.e. a ship of war; val-naðr, hræ-naðr, carrion-serpent, i.e. a sword, see Lex.Poёt.: the word is never used in prose. 2. freq. also of a war ship = Ormr, Hallíred (Fs. 208, 209). 3. the name of a sword, Eg. COMPDS: nöðru-kyn, n. a generation of vipers, N.T. nöðru-ætt, f. = nöðrukyn, 625. 90.

Проще говоря:

гадюка, уж, змея; naðrs-tunga, змеиное жало (в поэзии): ж. naðra; nema sú naðra er renndi at honum, 76; nöðrur ok ormar — поэтическое выражение, naðra-deyðir, бич змей, т.е. зима; naðrs-bingr, змеиное логово, т.е. золото; unda naðr, змеиный укус, т.е. меч; rausnar-naðr = корабль (см. rausn); sjávar-naðr, морской змей, т.е. военный корабль; val-naðr, hræ-naðr, змей мертвечины, т.е. меч: слово никогда не использовалось в прозе. 2. часто также в отношении военного корабля = Ormr, Hallíred. 3. имя меча. Устойчивые выражения: nöðru-kyn, выводок гадюки, nöðru-ætt, ж. = nöðrukyn.

Сведём

Обобщая, можно сказать, что слово naðr не менее, а возможно даже и более продуктивно, чем ormr и к тому же более употребительно, и именно поэтому я бы приписала ему более приземлённое, обиходное значение, чем ormr. Ormr — это, в общем, скорее змей, тогда как naðr скорее змея.

И если моё предположение верно, то строки из 56 стиха, в которых упоминается Ёрмунганд, становятся особенно интересны, поскольку (нумерация строк соответствует порядку в составе стиха):

3. gengr Óðins sonr
4. við orm vega,

но

10. Fjörgynjar burr
11. neppr frá naðri.

То есть Тор сражаться-то выходил со Змеем, а покусан был змеёй. Иными словами, вёльва намекает нам на степень превосходства Тора над Змеем незадолго до конца поединка. Если учесть, что Змей по ходу, как мы выяснили, ненавязчиво отошёл на второй план, а в кульминационный момент боя говорится всё больше не о взаимодействиях между участниками драки, а об ущербе, который Тор нанёс окружающему миру, то такая догадка выглядит вполне правдоподобной.

К тому же если я в своём предположении не права, то получается, что вёльва попросту разнообразит свою речь полными синонимами. Но с чего бы ей гнаться за разнообразием? Она прорицательница, а не поэт, следовательно, цель у неё констатировать, а не живописать, что и подтверждают весьма монотонные описания того, как кто-нибудь или даже что-нибудь Þá kemr inn3.

Итак, вёльва не без юмора намекает нам, что в мире относительно всё, включая Ёрмунганда. Особенно если соотносить с Тором.

Кстати, а с Тором ли?

Вопрос из разряда идиотских, я понимаю. Но см. выше: банальности иногда определяют очень много. Вот мы, к примеру, занялись пристальным рассмотрением хорошо, казалось бы, известного Змея и обнаружили чувство юмора у вёльвы. Так что давайте всё-таки уточним, кто же наш главный герой.

Итак, о победителе Змея и разрушителе окрестностей говорится, как о:

1) славном потомке Хлодюн (inn mæri mögr Hlóðynjar);
2) сыне Одина (Óðins sonr);
3) защитнике Мидгарда (Miðgarðs véurr);
4) рождённом Фьёргюн (Fjörgynjar burr).

Погодите-ка… а об одном ли и том же персонаже идёт речь? Может, их на самом деле было два? Один, значит, будучи способен противостоять Змею, вышел на него и яростно разил, а другой оказался в состоянии пройти девять шагов? Или даже ещё интересней: один, будучи способен противостоять, вышел; другой, который рядом отирался, яростно разил и крушил под шумок всё вокруг; ну а третий, который, к примеру, случайно уцелел в процессе безобразий второго (вон, в погреб пошёл за пивом, там его и завалило), выполз после битвы из-под обломков и смог ещё пройти девять шагов? А что змеёй покусан, так кто их там, в погребе, считает, тех змей? Особенно когда крыша на пол валится. Может, пока первый с Мировым Змеем воевал, третий от гадюки отбивался? Сказано же: откладывают яйца над сокровищами. Может, у этого третьего пиво было золотое?

Правило, что не стоит плодить сущности сверх необходимости, я помню твёрдо, но мы ведь не знаем пределов необходимости, верно? Древнеисландский нам сроду не знаком, саги только в переводах читаем, и вообще это чужая культура, хоть и отдалённо родственная…


Откуда, например, комментаторам стало известно, что сын Одина, защитник Мидгарда, рождённый Хлодюн, а заодно ещё и Фьёргюн — одно и то же лицо? А ну как это заговор мифологов с целью сбить с толку простых людей? Академики, они ж такие, за ними глаз да глаз…

А даже если это одно и то же лицо, кто сказал, что это лицо — Тор? У Одина, например, была толпа сыновей — за столом не помещались. Фьёргюн, сколько помню, родительский статус вообще меняет, как перчатки.

К тому же если бы вёльва везде выражалась иносказательно, это было бы ещё туда-сюда, но она порой называет имена богов прямо, и это не может не смущать. О Торе, вот, в 26 стихе говорит без обиняков — Þórr. И что, спрашивается, мешает ей поступить так же тридцатью квидами ниже?

А тут ещё путаницы добавляет 159 стих из «Речей Высокого»:


ПодлинникПеревод А. Корсуна
Þat kann ek it fjögrtánda:
ef ek skal fyrða liði
telja tíva fyrir,
ása ok alfa
ek kann allra skil;
fár kann ósnotr svá.
Четырнадцатым [заклинаньем]
число я открою
асов и альвов,
прозванье богов
поведаю людям, —
то может лишь мудрый.


Если учесть, что упомянутое четырнадцатое заклинанье включено в список тех, которые «не знает никто… даже конунгов жены» (там же, 1464), то перед победителем Змея становится совсем уже неудобно. А вдруг это всё-таки не один Тор, а Тор и компания или вообще ни разу не Тор? Представляете, какой конфуз получится, если после Рагнарёка и возрождения мира люди кинутся чествовать не того? Нет, я понимаю, что это в духе людей, они всегда так поступают, особенно если верить сказкам (а сказкам я лично верю охотнее, чем людям). И я даже понимаю, что боги на подобные вещи не обижаются, а, исполненные веселья, ещё и подыгрывают глумливо.

Но сам факт…

Но ведь каждый сам за себя…

Нет, я не имею в виду, что надо выяснить настоящее имя Тора — то, которое знает лишь Один. Раз, кроме Одина, это имя никто не знает, то, боюсь, попытка выяснить его обречена заранее. Мне просто любопытно, в самом ли деле Змея одолел тот, кого мы привыкли называть Тором?

Так что прежде всего разберёмся.

Шестая договорённость

Точнее, расширение первой. Мне кажется, об этом стоит упомянуть отдельно. Дело в том, что мифологическое сознание предполагает полное доверие к изложенному в источнике (если это именно источник), каким бы этот источник ни казался. Среди мифов, таким образом, нет «более достоверных» и «менее достоверных», они все одинаково достоверны (тут должно быть многабукф о мифологах XX века, которым, кажется удалось донести эту мысль до широких слоёв населения, но я их пропущу, мне и так писать не переписать). То есть если мы в одном месте встречаем упоминание о том, что Фьёргюн чей-то отец, а в другом — что Фьёргюн чья-то мать, это следует понимать именно таким вот образом: перед нами существо, которое одновременно и отец, и мать. Нет, оно не едино в двух лицах и не двуполо. Оно просто и отец, и мать. И пытаться проецировать этот мифологический парадокс на объективную реальность не надо, единственно, что получится в результате такой проекции, — это убийство мифа (то есть мы просто лишимся игрового плацдарма). Поэтому примем как данность, что в мифологическом мире ещё и не то бывает.

На самом деле примириться с этой мыслью очень легко, достаточно обратить внимание на отношение к мифам современным. К примеру, в современной России существуют два равноправных мифа о «настоящих мужиках» и «лохах»: 1) в армии служат только «лохи», 2) те, кто не служили в армии, не могут считаться «настоящими мужиками». Мы знаем, что этот силлогизм, имеющий, казалось бы, вполне корректное формальное решение5 («только "лохи" могут считаться "настоящими мужиками"»), реального решения не имеет. В реальности это вообще не силлогизм, потому что в сознании обывателей два эти мифа действуют совершенно независимо друг от друга и прекрасно друг с другом уживаются.

Так что Фьёргюн отец, но оно же и мать. И, аналогично, если нам скажут, что Х простился с жизнью от рук (меча, зубов, яда) Y, мы не станем подвергать сомнению тот факт, что в каком-нибудь другом мифе Х прощается с жизнью иначе. Просто отметим: убит (два раза). Впрочем, противоречий в рамках одного и того же мифа эта схема тоже касается.



0 В словаре неточность, цитата более обширна. О геенне со змеями (точнее, с червями, хотя кто их знает, тех червей) упоминается в стихах 43-48:

43 И если соблазняет тебя рука твоя, отсеки её: лучше тебе увечному войти в жизнь, нежели с двумя руками идти в геенну, в огонь неугасимый,
44 Где червь их не умирает, и огонь не угасает.
45 И если нога твоя соблазняет тебя, отсеки её: лучше тебе войти в жизнь хромому, нежели с двумя ногами быть ввержену в геенну, в огонь неугасимый,
46 Где червь их не умирает, и огонь не угасает.
47. И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную,
48 Где червь их не умирает, и огонь не угасает.

1 Данте Алигьери. Божественная комедия. Перевод М.Лозинского

79
……………………………………………………………….
……………………………………………………………….
И тут весь ров открылся мне с обрыва.

82
И я внутри увидел страшный ком
Змей, и так много разных было видно,
Что стынет кровь, чуть вспомяну о нем.

85
Ливийской степи было бы завидно:
Пусть кенхр, и амфисбена, и фарей
Плодятся в ней, и якул, и ехидна, -

88
Там нет ни стольких гадов, ни лютей,
Хотя бы все владенья эфиопа
И берег Чермных вод прибавить к ней.

91
Средь этого чудовищного скопа
Нагой народ, мечась, ни уголка
Не ждал, чтоб скрыться, ни гелиотропа.

94
Скрутив им руки за спиной, бока
Хвостом и головой пронзали змеи,
Чтоб спереди связать концы клубка.

97
Вдруг к одному, - он был нам всех виднее, -
Метнулся змей и впился, как копье,
В то место, где сращенье плеч и шеи.

Данте спрашивает одного из грешников, за что он был брошен в этот ров, и тот отвечает:

136
……………………………………………………………….
Я так глубоко брошен в яму эту
За то, что утварь в ризнице украл.

2 Старшая Эдда. Речи Гримнира.


ПодлинникПеревод А. Корсуна
Ormar fleiri liggja
und aski Yggdrasils,
en þat of hyggi hverr ósviðra apa:
Góinn ok Móinn,
þeir ro Grafvitnis synir,
Grábakr ok Grafvölluðr,
Ófnir ok Sváfnir,
hygg ek, at æ skyli
meiðs kvistu má.
Глупцу не понять,
сколько ползает змей
под ясенем Иггдрасиль:
Гоин и Моин —
Граввитнира дети, —
Грабак и Граввёллуд,
Офнир и Свафнир, —
они постоянно
ясень грызут.


3 Тут, конечно, можно пуститься в рассуждения о том, что её рассказ был записан смертным, который привнёс и т.д., но в таком случае пропадает сам смысл игры, потому что отсебятиной может оказаться вообще всё «Прорицание…».

4 Ljóð ek þau kann er kann-at þjóðans kona ok mannskis mögr — надеюсь, я правильно выбрала нужную цитату.

5 Если честно, мне сейчас лень проверять формальную структуру этого силлогизма, я просто знаю, что есть формулировки, при которых он имеет корректное решение.

Читать дальше...

22 января 2007

Что лежало в девяти шагах от Тора?

Писано от скуки, насморка и бессонницы. Под катом многабукф праисландскуюмифологию, на трёх языках, английские слова не переводятся, в общем, автор выказывает полнейшее пренебрежение к читателю.

1

«Старшая Эдда», «Прорицание вёльвы», 56:


ПодлинникПеревод А.И. КорсунаПеревод В. Тихомирова
Þá kemr inn mæri
mögr Hlóðynjar,
gengr Óðins sonr
við orm vega,
drepr af móði
Miðgarðs véurr,
munu halir allir
heimstöð ryðja;
gengr fet níu
Fjörgynjar burr
neppr frá naðri
níðs ókvíðnum.
Тут славный приходит
Хлодюн потомок,
со змеем идет
биться сын Одина,
в гневе разит
Мидгарда страж,
все люди должны
с жизнью расстаться, —
на девять шагов
отступает сын Фьёргюн,
змеем сраженный —
достоин он славы.
Вот вышел преславный
сын Хлодюн и Одина,
Мидгарда сторож
биться со змеем:
сразил он гада
и сам, погибая —
жилища людские
все опустели, —
на девять шагов
Тор отступает,
сын Фьёргюн и Одина,
не посрамившись


Фактически, смысл стиха укладывается в довольно короткую фразу: «Приходит славный Тор, идёт биться со змеем, убивает его, отступает на девять шагов и, израненный, умирает сам».

Маленькая подробность, упомянутая вёльвой: девять шагов. Казалось бы, пустяк, но глаз цепляется за неё, а простая логика подсказывает, что, помимо количества шагов, было, очевидно, ещё и их направление. У меня рождается гипотеза о том, что на расстоянии девяти шагов от Тора, только что сразившего Ёрмунганда, располагалась некая цель, и, что не менее важно, Тор этой цели достиг, прежде чем сам упал бездыханный.

Основания

Число «девять» в мире Тора непростое. Начать с того, что вёльва, повествующая о славном деянии нашего героя, помнит «девять миров и девять корней, и древо предела, ещё не проросшее» («Прорицание вёльвы», стих 2). Наличие девяти миров подтверждает также и Вафтруднир в своих «Речах» (стих 43). Вафтрудниру можно верить, он великан, а стало быть древнее и богов, и вёльвы. Девять ночей висит пригвождённый копьём к мировому древу Один («Речи Высокого», 138) и в результате этого шаманства обретает не только знание рун, но и звучание девяти песен (там же, 140). Герд, возлюбленная Фрейра, соглашается подарить ему любовь «через девять ночей» («Поездка Скирнира», 39). В общем, даже без учёта упоминающихся где-то дальше девяти валькирий и девяти волков, не говоря уже о девяти матерях, от которых уже не помню кто рождён, становится понятно, что перед нами число не просто магическое или священное (магические или священные в той или иной степени все числа), но ключевое для верификации мифологически истинных вещей и для обрядов перехода (последнее косвенно подтверждается в «Речах Сигрдривы» (стих 33), где именно девятый совет касается погребения мёртвых).

В принципе, можно и даже нужно (поскольку это гораздо экономичнее) предложить, что девять шагов отделяли Тора попросту от смерти, то есть от перехода. Смерть и «девять», иной мир и «девять» — это, если выражаться по-гоблински, «как корпускулярно-волновая теория света».

Но мы лёгких путей не ищем, да? Мы имеем право предположить, что на расстоянии девяти шагов от Тора располагался не переход, а некий материальный или нематериальный объект, и этот объект был мифологически истинен, на что указывает нам количество шагов, отделяющее Тора от цели. Прежде чем умереть, Тор во что бы то ни стало стремится достигнуть этой цели — и достигает её (так как все девять шагов им пройдены).

Что даёт нам такая игра? Главное, что мы получаем в процессе, — это принципиально иной образ Тора. Если Тор, отделённый от перехода, просто идёт навстречу своей судьбе (иными словами, его главная битва свершилась раньше, чем вёльва начала отсчёт девяти его последних шагов, и это была битва с Ёрмунгандом), то Тор, отделённый от объекта, сразив змея, свою главную битву ещё даже не начал, поскольку цель у него по-прежнему есть, и генеральное сражение в его жизни, таким образом, — это бой со смертью, который он ведёт, пока вёльва бесстрастно фиксирует его шаги.

И это, в свою очередь, даёт нам принципиально иное толкование Рагнарёка, с точки зрения Тора, и роли самого Тора в этом спектакле: избавление мира от змея становится не целью Тора, но средством для достижения цели.

Так вот, что же это за цель, которая важнее даже смерти (а из прорицания вёльвы мы знаем, что Тор уже обречён, и вместо того, чтобы суетиться и бегать на девять шагов, он мог бы дождаться перехода просто стоя: никаких мифологических противопоказаний к этому нет)?

Основные правила игры

Во-первых, цель Тора не бессмертие. Если вёльва сказала: «Помер», значит, так оно и было.

Во-вторых, эта цель мифологически истинна, потому что Тора от неё отделяет именно девять шагов, число же «девять» является верификатором мифологической истинности: девять миров, девять корней мирового древа, девять песен и т.п.

В-третьих, гипотезу о том, что Тор попросту не дошёл до цели, и цель, следовательно, располагалась на большем от него расстоянии, я не рассматриваю из чистого принципа: если Тор может не дойти, игра не стоит битов, потому что вариантов маршрута в этом случае становится бесконечно много.

В-четвёртых, мы не станем учитывать замечание С. Свириденко («Число девять употреблено здесь едва ли только потому, что считалось священным и вообще часто фигурирует в древнескандинавских мифах. Всякому, жившему близ какого-либо подверженного приливам моря — доводилось слышать от прибрежных жителей о последних девяти волнах прилива, особенно высоких и сильных. Едва ли можно сомневаться, что в данном случае имеется связь между стихийною природою Йормунгандра — Змея моря и девятью шагами, на которые он оттесняет (от берега?) Торра, хранителя земли, разрушаемой напором морских валов»).

Начнём с того, что воистину неизвестно, оттесняет ли. Перевод Свириденко по смыслу сильно отличается от известного нам сегодня. Судите сами:

55. Торр в бой готовится, славный сын Ѓлодин.
Змей, Окружитель земель, пасть разверзнул;
{Пасть от земли до небес зазияла} —
Но направляется к Змею Громовник.

56. Змей побеждает Хранителя Мидгарда;
Скоро селенья людей опустеют!
Торр, в час кончины, вспять отступить
Должен на девять шагов пред чудовищем.

То есть у Свириденко получается, что Тор змея отнюдь не победил. Но тогда становится непонятно, куда этот змей сгинул (можно, конечно, предположить и приземлённый вариант: от старости помер, от скуки околел, — но это годится для юморески, а не для апокалиптического полотна). Сгинул же змей без сомнения: дальше земля возрождается, и даже у той же Свириденко «Годр вступит с Бальдром в победный чертог». С какой стати, спрашивается, этот чертог становится победным? Древние скандинавы, слава козерогам, не современные чилийцы, да и Ёрмунганд не похож на Пиночета.

Итак, оттесняет ли змей Тора на интересующие нас девять шагов — это большой вопрос, ответ на который выходит скорее отрицательным, нежели утвердительным (в процессе битвы они, разумеется, могли прыгать друг вокруг друга куда угодно и на какое угодно расстояние, но для развязки боя такой сюжет не годится).

Далее, воистину нигде не сказано, что битва со змеем ведётся на суше, а не в море. Вёльва на этот счёт нам ничего не сообщает, и комментатор, надо отдать ему должное, совершенно справедливо указывает на это, ставя в скобках знак вопроса: от берега ли отходит Тор?

Ещё далее: девять волн прилива (даже если предположить, что они прямо соотнесены с действиями змея) — это одно, девять же шагов Тора — это совсем другое уже хотя бы потому, что эти девять телодвижений совершают разные субъекты. Смешивать действия Тора с действиями змея в высшей степени неосмотрительно: волнам можно, что называется, и грудью противостоять.

Ну, и наконец, Свириденко жила давно, и ей простительно связывать так прямо и бесхитростно мифологическую реальность с объективной. Но нам сегодня это никак не можно. Мы знаем, что если бы Тор действительно отступил на девять шагов перед змеем, это должно было бы отразиться прежде всего не в реальной жизни, а в ритуалах и эпосе. Между тем, откровенного мотива отступления на девять шагов перед главным противником в финале битвы я лично в эпических произведениях не припоминаю. Как-то всё больше наоборот: ближе к концу расстояние между противниками сокращается. Возможно, я ошибаюсь, а мотив такой в действительности есть, и к тому же ярко выраженный. Но даже если так, я была бы бесконечно огорчена, поскольку обоснование девяти искомым шагам, предложенное Свириденко, начисто лишило бы смысла мою игру.

2

Впрочем, прежде чем начать игру, следует всё-таки убедиться в том, что пророчество вёльвы говорит именно о победе Тора над змеем (или, во всяком случае, не противоречит такой гипотезе). Приведём для этого ещё раз табличку из пункта первого, она нам понадобится для работы с первоисточником:


ПодлинникПеревод А.И. КорсунаПеревод В. Тихомирова
Þá kemr inn mæri
mögr Hlóðynjar,
gengr Óðins sonr
við orm vega,
drepr af móði
Miðgarðs véurr,
munu halir allir
heimstöð ryðja;
gengr fet níu
Fjörgynjar burr
neppr frá naðri
níðs ókvíðnum.
Тут славный приходит
Хлодюн потомок,
со змеем идет
биться сын Одина,
в гневе разит
Мидгарда страж,
все люди должны
с жизнью расстаться, —
на девять шагов
отступает сын Фьёргюн,
змеем сраженный —
достоин он славы.
Вот вышел преславный
сын Хлодюн и Одина,
Мидгарда сторож
биться со змеем:
сразил он гада
и сам, погибая —
жилища людские
все опустели, —
на девять шагов
Тор отступает,
сын Фьёргюн и Одина,
не посрамившись


Так как я не знаю древнеисландского (то есть вообще не знаю), мне придётся воспользоваться словарём Cleasby-Vigfusson Old Icelandic Dictionary, словарём Zoëga's A Concise Dictionary of Old Icelandic, русско-древнеисландским словарём, словарями, выложенными на сайте «Северная слава» (где Zoëga, кстати, тоже есть), а также параллельным текстом «Старшей Эдды» в переводе Корсуна (а при острой необходимости я буду обращаться и к переводу Тихомирова, оставив перевод Свириденко поэтам).

Первые три строки нас, в принципе, не интересуют, поскольку в них, кроме эпитетов и сцены появления Тора, ничего не содержится, но ради разминки переведём заодно и их. Итак (для удобства пишу в строку).

Þá kemr inn mæri mögr Hlóðynjar

Þá означает «тогда»; inn — это либо наречие «внутри», «внутрь», «вглубь страны», либо артикль.

Þá kemr — это, по-видимому, устойчивое словосочетание, которое в неизменном виде встречается в «Прорицании вёльвы» пять раз: в строфах 53, 55, 56, 65 и 66, всегда в начале строф. Корсун каждый раз переводит приблизительно одинаково: «тут + глагол наступательного движения в настоящем времени» («приходит», «прилетает» и т.п.). Есть, правда, исключение — строфа 53, которая переведена глаголом в прошедшем времени: «Настало для Хлин новое горе». Но тут я предполагаю, что выражение «Настаёт для Хлин новое горе» переводчику показалось попросту чересчур корявым: во-первых, нерусским, во-вторых, не укладывающимся в поэтический размер. Таким образом, полагаю, kemr — это всё же форма настоящего времени глагола наступательного движения.

При этом во всех строфах, кроме 53, словосочетание расширено: Þá kemr inn. И при этом же только в 53 строфе (то есть там, где отсутствует inn) речь идёт не о субъекте, а о состоянии: «Настало… горе». В остальных случаях «приходит», «приходит», «нисходит» и «прилетает» вполне конкретный субъект. То есть inn — это, я так думаю, артикль.

Поехали дальше.

mögr — это сын, юноша, молодой человек, хотя я бы скорее предположила, что здесь речь идёт просто о младшем члене рода (это иррациональное, я не отрицаю, что мамой Тора была именно Хлодюн). В данном случае это, однако, не принципиально.

mæri — вот прямо в такой форме в словарях не встречается, однако словари знают слово mærr и утверждают, что это «famous, glorious, illustrious», а также «знаменитый, прекрасный». То есть, если принять mæri за форму mærr (а, ориентируясь на контекст, мы вполне можем так и поступить), получится вполне достаточно.

Первые две строки в любом случае звучат так:

Тогда приходит отмеченный славой из рода Хлодюн.

Уже неплохо, да? Думаю, мне удастся перевести весь отрывок и установить, стоит ли тратить время на игру.

Следующие строки:

gengr Óðins sonr við orm vega

Sonr — это «сын»; við — предлог, в зависимости от контекста указывающий на винительный или дательный падеж («против», «в», «при», «на», «с», «о» или «к»). Слово orm в словаре не встречается, но мы находим там слово ormr, которое обозначает змея, а из контекста мы знаем, что Тор выходит биться со змеем, следовательно, мы можем предположить, что orm — это форма ormr (заодно аналитическим порядком выводим, что в винительном падеже часть слов, оканчивающихся на «r», теряет эту самую «r» — возможно, такой вывод нам пригодится в дальнейшем, если только мы вывели правильно). Слово vega, если оно действительно стоит в инфинитиве, означает, если верить Стеблин-Каменскому, глагол «убивать». Правда, англоязычный словарь даёт существенно большее количество значений, среди которых «to attack one, flght against one» отнюдь не самое популярное. К сожалению, мы не знаем не только кому верить, но и вообще не столкнулись ли мы с омонимией. Помогает опять же контекст: есть змей, есть Тор, есть взаимодействие между ними, и не надо быть очень умным, чтобы понять суть этого взаимодействия.

Слово gengr мы находим только в древнеисландско-английском словаре: это «able to walk, fit to walk on». Значит, это именно оно переводится Корсуном как просто «идёт», ну а Тихомировым, судя по всему, вообще никак не переводится, а подразумевается.


Как бы то ни было, а строки должны, очевидно, звучать так:

Одина сын, способный выйти биться против змея.

Как подстрочник сойдёт, но получилось, тем не менее не по-русски. Преобразуем:

Одина сын, способный сразиться со змеем.

Мне кажется, тут главный смысл именно в том, что Тор единственный, кто в силах противостоять змею, а не в том, что он, с учётом предыдущих строк, два раза вышел, поэтому я позволяю себе вольность и делаю ударение на потенции Тора, а не на его действиях (тем более, что действия ещё не и начинались, а вот потенция в мифах — понятие сакральное).

Переходим к следующим двум строкам. Вот в них уже действия:

drepr af móði Miðgarðs véurr

af — это предлог со значением, очевидно, родительного и (при наличии) творительного падежей («с», «от», «из», «по», «из-за»), а также наречие «прочь». О том, как ведут себя существительные с предлогами в древнеисландском, мы уже чуть-чуть начитаны, поэтому для слова móði, которое не встречается в словаре в искомой форме, но к которому со всей очевидностью и относится предлог af, мы выберем начальную форму móðr — «горе», «гнев», «отвага» (изумительное сочетание, очень много говорящее о носителях языка!). Слово drepr словарь тоже не знает, но давайте подумаем: во-первых это глагол (Тор «в гневе» или «отважно» — что делает?), во-вторых, он явно стоит в личной форме (и скорее всего, в настоящем времени, ведь выше мы уже сталкивались с формой kemr и поняли, что именно настоящим временем переводятся глаголы с окончанием «r»). То есть перед нами основа drep. В словаре есть форма drepa, которая, подобно vega, означает «убивать».

Тут у меня очень некстати оборвался интернет, но уже и без интернета понятно, что véurr — это тот самый «страж» или «сторож», о котором упоминают переводчики. Когда интернет появится, я это слово обязательно найду, а пока вот перевод оставшихся строк из первой части эддического «сонета»:

Яростно разит Мидгарда страж.

По-моему, ярость — это именно то, что сочетает и горе, и гнев, и отвагу. Думаю, не будет большого греха, если я, подобно древним исландцам, объединю три в одном.

Промежуточные результаты в ожидании интернета:

1) если перед нами слово, оканчивающееся на «r», значит, мы столкнулись либо с глаголом в настоящем времени, либо с существительным в именительном падеже (не исключены и другие варианты, но нам о них пока ничего не известно);

2) окончание «a» присуще как минимум некоторым глаголам в инфинитиве;

3) окончание «s» присуще как минимум некоторым существительным в родительном падеже (сын Одина — Óðins sonr, страж Мидгарда — Miðgarðs véurr). Вот, кстати, теперь я поняла, почему инстинктивно не захотела переводить mögr Hlóðynjar как «сын Хлодюн»: возможно, мы имеем дело всего лишь с окончанием женского рода («jar»), на что указывает и окончание другого женского имени — Fjörgynjar, но нельзя отрицать и такой вероятности, что, когда мы ведём речь о потомках женщин, то сталкиваемся попросту не с родительным падежом.

А вот и интернет. Итак,

véurr — holy warder.

То есть мы видим даже не просто стража, а божественного стража — это подчёркивается. Иными словами,

Яростно разит божественный Мидгарда страж.

О, как. Продолжаем перевод.

munu halir allir heimstöð ryðja

ryðja. В русскоязычных словарях этого слова нет, и совершенно напрасно, потому что, как мне кажется, оно одно из ключевых. В англоязычном мы его, к счастью, встречаем. Это «(1) to clear, free (land) from trees… (2) to clear, empty… (3) as a law term, to challenge; (4) with preps., r. e-u á e-t, to throw, toss upon». Последнее вряд ли, третье тоже маловероятно. А вот первые два — это «ложь, но в них намёк». Дело в том, что здесь употреблено явно общеиндоевропейское слово, и восходит оно к Рудре, на что указывают и формы, приводимые в словаре: ryð, rudda, ruddr. Вот так, господа мифологи, мы тут, оказывается, имеем дело с хтоническими мотивами, и суть вовсе не в том, что некто творит некие разрушения, а в том, какими словами эти разрушения выражены. Я обязательно вернусь к этой мысли, если игра состоится, но не будем забегать вперёд.

Кстати, обратим внимание, что перед нами инфинитив: это подтверждается и прямо, словарным образом, и косвенно, по окончанию.

heimstöð — это «homestead», правда, словарь даёт другое написание: heim-stöð, но вот это точно не имеет значения. Русскоязычный же словарь знает только слово heimr, «дом», «жилище», «мир», его мы отметим для коллекции (опять-таки подивившись на окончание «r» в именительном падеже).

allir — непростое слово, дело в том, что «all», как указывает словарь, пока ошалевший читатель пялится на длинный список разномастных основ, «may be prefixed to almost every adjective and adverb in an intensive sense, very, extremely». Методом научного тыка определяем, что основу ir словари не знают. Но мы уже можем догадываться, что коль скоро перед нами описание страшных разрушений, то, скорее всего, слово allir — наречие, относящееся именно к этим самым разрушениям. Они, очевидно, были настолько ужасны, что словари до сих пор боятся представить себе их размах. Оставим пока это слово. Скорее всего, его точный смысл для нас не важен.

halir — это, возможно, либо существительное в именительном падеже, либо глагол в настоящем времени. Словари эту форму не знают, следовательно, мы охотнее предполагаем, что глагол. Кстати, обращаю внимание: до этого мы сталкивались с глаголами, формы которых оканчивались на «r», но этой «r» предшествовал согласный. А тут у нас окончание непонятно какое: то ли действительно «r», то ли «ir». К несчастью, даже Корсун с Тихомировым нам не помогут, потому что в первом случае идёт явная отсебятина («все люди должны с жизнью расстаться» — это, безусловно, интересная интерпретация словосочетания «разгром поселений», но несколько чересчур вольная, как мне кажется), во втором это слово попросту игнорируется («жилища людские все опустели»). А между тем, у нас кульминационный момент: слово за слово, сейчас нам скажут, кто кого замочил. В англоязычном словаре мы, правда, находим форму hali — «tail». Может быть, окончание «r» в данном случае указывает на творительный падеж: хвостом со страшной силой громить деревни? Ладно, вернёмся к этому слову позже, а пока перейдём к следующему.

munu — это вспомогательный глагол или же глагол в значении «намереваться», «собираться».

Попробуем сложить?

Собирается хвостом со страшной силой разгромить поселения.

Сразу встаёт вопрос: кто собирается? Уж не Мидгарда ли божественный страж, о котором шла речь в предыдущих строках? Ну… интересный, безусловно, сюжет мог бы получится уже из одного предположения о том, что у Тора был хвост. Но мне кажется, Тор и хвост — это несколько несочетаемые вещи.

С другой стороны, глагол «громить» стоит в недвусмысленном инфинитиве, а значит, и версия о том, что munu — это «собирается», вполне состоятельна. Собирается громить, ага. Хвостом.

Или же сам хвост собирается громить?

Вот за что люблю мифы и не люблю фантастику, так это за то, что ни одному фантасту не придёт в голову написать о мыслящих хвостах. А в мифе это запросто… особенно когда криво переводишь.

Хорошо, можно принять как гипотезу, что в этой строке речь идёт о змее, аллегорически представленном в виде собственного хвоста. Тогда строка будет звучать именно так, как я её записала выше.

Тем не менее, можно подумать, отчего оба переводчика связали разрушение жилищ с действиями Тора, и обратиться к нижним значениям слова «tail». Например, предположить, что

И собирается под конец разгромить со страшной силой поселения.

По-моему, этот вариант ничуть не хуже предыдущего. Во всяком случае, он начисто исключает мыслящие хвосты, что вредно, конечно, для фантазии, но полезно для правдоподобия.

Кстати, а почему собирается? Едва ли потому что его ярость под конец уже превратилась в белую горячку. Меня, признаться, смущает этот чёртов инфинитив, который в переводах передан исключительно косвенным образом. «Жилища… опустели» — это и есть эпохальное ryðja? Нет, нет. Я думаю, что связь между Тором и Рудрой гораздо более глубока, чем это кажется на первый взгляд, и подобно тому, как Рудра вполне осознанно, намеренно сокрушает миры, их — осознанно и намеренно — сокрушает и Тор: не считаясь с жертвами, без оглядки на добро и зло. Вот в этом их, Тора и Рудры, огромное сходство. Я думаю так. Меня действительно невероятно смущает инфинитив. Если бы Тор громил нечаянно или в состоянии аффекта, древние исландцы поставили бы глагол в личную форму. Но Тор громит намеренно — в этом суть.

Хотя не менее вероятно, что Тор громит окрестности просто в какой-то хитрой глагольной форме, к примеру, «чинит разгром». В любом случае разгром сей — дело определённо его молота, а вовсе не хвоста Ёрмунганда. И определённо Тор действует не в запале, а вполне сознательно.

Ладно, переходим к следующему стиху.

gengr fet níu Fjörgynjar burr

Мы уже знаем, что gengr — это указатель способности передвигаться на своих двоих. Вот сейчас, нюхом чую, будет про девять шагов.

fet — так и есть, «pace, step».

Кажется, игра уже состоится. Змей-то того… этого, значит. Двумя строками выше, ага. Мы-то, кстати, и не заметили (вот, между прочим, ещё одно свидетельство в пользу того, что змей тут просто на пути попался). Всё-таки допереведём уже до конца.

níu — «nine», натурально.

burr — это поэтическое именование сына.

То есть:

Был в силах пройти девять шагов рождённый Фьёргюн.

Ага… и где же, спрашивается, «отступление», на котором так настаивала Свириденко? Нет, это не в упрёк Свириденко, ей, наоборот, хвала и осанна: она жила давно, знала мало и исследовала, можно сказать, terra incognita. Но после «отступления», которое она приписала Тору (и которое явно скопировали Корсун и Тихомиров) я, хоть у меня и полон нос соплей, буду принимать апелляции к Свириденко только с оглядкой на словарь.

Ну? У нас остались последние две строки? Ура?

neppr frá naðri níðs ókvíðnum

neppr — возможно, глагол в личной форме. Смотрим словарь. Не угадала. Англоязычный даёт значения «overcome, fainting» и «deadly» со знаком вопроса. Вот именно так: «deadly (?)». Интересно, да? Сейчас, очевидно, будет ещё интересней.

frá — а вот это, нюхом чую, предлог. Так и есть, предлог для дательного падежа. Ну, дательный в древнеисландском, как мы видели выше, вполне может переводиться на русский творительным. Поглядим, что за предлог, по контексту.

naðri — это, поскольку стоит после предлога, наверное, существительное в том самом дательном падеже. Ага, так и есть: naðr (или в женском роде naðra) — «adder, snake».

níðs ókvíðnum — этих форм в словарях нет, поэтому подойдём к вопросу аналитически.

Вначале составим предшествующие слова. Сражённый змеем? Это напрашивается. Но какой же он, позвольте, сражённый, если о змее забыли где-то между вспышкой ярости и разорением окрестностей, а Тор целых девять шагов после сеанса ландшафтного дизайна прошёл? Нет, это явно другое значение, неспроста там, помимо overcome даётся fainting, а dadly, наоборот, не больно-то приветствуется. Я думаю, что правильно будет так:

Обессиленный схваткой со змеем.

Ну да, примерно так: обессиленный схваткой со змеем, níðs ókvíðnum. Такой вот финал. Что у переводчиков? «Достоин он славы», утверждает Корсун, и «не посрамившись», добавляет Тихомиров. То есть перед нами так или иначе формы, имеющие отношение к славе или достоинству, чести. На это же указывает и часть слова ókvíðnumkvíð. Дело в том, что kvíða — это эпическая поэма, баллада, написанная тем же размером, что и «Прорицание вёльвы», а также название некоторых старинных песен. То есть в двух последних словах явно утверждается, что Тор достоин быть воспетым. Этого, по-моему, вполне достаточно.

Обобщаем


ПодлинникТипаподстрочник
Þá kemr inn mæri
mögr Hlóðynjar,
gengr Óðins sonr
við orm vega,
drepr af móði
Miðgarðs véurr,
munu halir allir
heimstöð ryðja;
gengr fet níu
Fjörgynjar burr
neppr frá naðri
níðs ókvíðnum.
Тогда приходит отмеченный славой
из рода Хлодюн
Одина сын, способный
сразиться со змеем.
Яростно разит
божественный Мидгарда страж,
наносит под конец ужасный
урон поселениям;
был в силах пройти девять шагов
рождённый Фьёргюн,
обессиленный схваткой со змеем,
достойный быть воспетым.


Подводим итог

То есть приходит Тор — вполне такой потентный мужчина в самом расцвете сил, — достойный противник змея, и сражается с этим самым змеем. При этом его ярость настолько сильна, что и после того, как со змеем где-то между делом было покончено, угроза окружающим посёлкам всё ещё сохранялась. Измотанный сражением практически до обморока, Тор оказывается в состоянии пройти ещё девять шагов. Конец фильма.

И никаких «лишь».

И никакого «отступил».

3

А где же смерть?

Напомню, что мы читали 56 «сонет». То есть, наверное, квид. Комментаторы утверждают, что в этих строках говорится о смерти Тора, но у меня лично всего за полдня работы со словарями появились основания сомневаться в этой смерти. Один знак вопроса напротив слова neppr чего стоит. «Всё чудесатее и чудесатее», не правда ли?

Дальше подстрочника пока не потребуется, всё самое интересное в этой главе мы уже узнали. Итак:


57.
Солнце померкло,
земля тонет в море,
срываются с неба
светлые звезды,
пламя бушует
питателя жизни,
жар нестерпимый
до неба доходит.

58.
Гарм лает громко
у Гнипахеллира,
привязь не выдержит —
вырвется Жадный.
Ей многое ведомо,
все я провижу
судьбы могучих
славных богов.

59.
Видит она:
вздымается снова
из моря земля,
зеленея, как прежде;
падают воды,
орел пролетает,
рыбу из волн
хочет он выловить.

60.
Встречаются асы…


И бла-бла-бла, райское благолепие.

Так что же всё-таки находилось от Тора на расстоянии девяти шагов?

Я лично предполагаю, что на указанном расстоянии располагался некий сакральный объект, взаимодействуя с которым Тор мог привести мир в чувство даже после такого апокалипсиса, каким был Рагнарёк. Как вариант, вместо объекта мог оказаться сакральный дар, обретённый Тором за указанные девять шагов. Последнее, пожалуй, более вероятно (а главное, более интересно, поскольку позволяет проложить между Тором и Рудрой гораздо больше связей, чем кажется даже на второй взгляд). То есть исключать вероятность инициации нельзя, но если Тор её и получил через интересующие нас девять шагов, то в виде далеко не одной лишь смерти.

В общем, поиграть, по-моему, стоит. Интрига пока получается очень небанальная.

Читать дальше...